Russian Federation
In this issue the ‘economic space’ category content is considered in the conceptu-al context of the new economic geography and new localities. Depending on the study objectives within the new economic geography framework, the economy can be considered both as a continuous space and as a set of localized areas (countries, regions, territorial entities). Within the new localities concept frame-work, economic systems are considered as discrete units of space with unique characteristics. Its boundaries are not fixed and are not identical to administra-tive-territorial ones. In this case, the discreteness criterion is the connectivity of interacting agents and the gravitational core presence with the relative blurring of the space external boundaries. This article studies the spatial systems essence and substantiates the need for their structuring and localization. Various approaches to determining the economic spaces hierarchy levels are also described. The au-thor concludes that in the economic spaces hierarchy context, any rural territory can be considered as a localized spatial system, and the rural territory economic space can be considered as a relatively autonomous fragment of a higher-level economic space. These allows the author to talk about the economic spaces mul-tiplicity in rural areas, taking into account their integration into the economic spaces hierarchy system and use the term ‘rural areas economic spaces’ with good reason.
economic space, economic space hierarchy, spatial system, rural areas, spatial localization
Введение. В настоящее время в экономической науке до сих пор не сложилось универсального определения экономического пространства, что обусловлено множественностью взглядов на процессы его организации и развития. Кроме того остаются дискуссионными вопросы оценки допустимого уровня локализации экономического пространства с учетом его иерархии, позволяющего сохранить его сущность как экономической категории и его фундаментальные свойства, но в то же время учесть специфику взаимодействия отдельных субъектов, объединяющихся по какому-либо принципу.
Материалы и методы. Исследования базируются на обобщении научных подходов к изучению подходов к организации экономических пространств, их локализации и определении их границ.
Результаты исследования. Сложность и многоаспектность данного понятия предполагает специфику логических конструкций, используемых для раскрытия его сущности. Так, например, В.Н. Василенко [2] считает, что экономическое пространство следует описывать с помощью логической цепочки: семантическая форма – организационно-экономическое содержание – экономическая сущность. Семантическая форма позволяет раскрыть смысловое содержание экономического пространства как научного термина. В данном контексте экономическое пространство, по мнению В.Н. Василенко, представляет собой неким образом ограниченное пространство, в пределах которого осуществляются взаимодействия экономических субъектов, причем в качестве таких границ могут выступать как границы территорий, так и границы организационных форм обеспечения экономических взаимодействий субъектов. В контексте организационно-экономического содержания экономическое пространство рассматривается В.Н. Василенко в трехмерном измерении (осями являются территории, население и хозяйство (экономическая деятельность)), в котором различные формы организации взаимодействий могут принимать различные конфигурации и размеры. В контексте экономической сущности экономического пространства как научной категории он трактует его как совокупность отношений, доминирующих между взаимодействующими экономическими субъектами, взаимозависимыми элементами систем различного уровня.
В настоящее время наблюдается множество подходов к раскрытию сущности экономического пространства (территориальный, ресурсный, информационный, процессный и др.), но в рамках любого из них экономическое пространство, по мнению Р.Ф. Гатауллина, главной особенностью экономического пространства является его жесткая привязанность к территории [3, с. 14].
К.С. Гончарова и А.Г. Шеломенцев [5], исследуя взгляды представителей зарубежных школ теории пространственного развития, отмечают, что в конце прошлого века начала формироваться концепция «новой экономической географии», в рамках которой важнейшим признаком отнесения объекта исследования к категории «пространство» является критерий его дискретности. По мнению П.А. Минакира, «новая экономическая география» представляет собой «… теоретическую концепцию перехода от планарно-факторного анализа размещения производства к нелинейному маржинальному экономическому анализу пространственного поведения экономических агентов» [12, с. 18]. Одни из основоположников этой концепции (П. Кругман, М. Фудзита и Э. Венейблс) отмечали, что в зависимости от цели исследования экономика может рассматриваться и как непрерывное пространство, и как конечный набор местоположений (стран, регионов и др.) [20, с. 49].
Опираясь на идеи концепции новой экономической географии, эксперты Всемирного банка при выделении пространства как объекта исследования предлагают руководствоваться принципами политико-географического подхода и рассматривать данный экономический феномен как совокупность локализованных территорий, определенных политическими (административными) границами, выделяя три уровня экономического пространства: локальный (районы и муниципалитеты), национальный (регионы), международный (группы стран). То есть речь идет о пространственных экономических системах – экономических системах, обладающих собственным экономическим пространством.
Концепция «новой экономической географии», как подчеркивают И.В. Данилова и А.В. Резепин, предполагает уникальность каждой пространственной экономической системы, тогда как пространственная система национального уровня представляет собой результат интеграции территорий в рамках их пространственного разделения и взаимозависимостей с учетом функционала и масштаба отдельных субнациональных пространственных экономических систем [7, с. 27].
Наряду с концепцией «новой экономической географии» начала широко использоваться и концепция «новой локальности», представители которой [18, 19, 21] рекомендуют отказаться от привязки к территориям, исходя из административных границ, и рассматривать экономические системы самого разного масштаба как «дискретные» единицы пространства, обладающие уникальными характеристиками, но границы которых не фиксированы и не тождественны административно-территориальным границам, а критерием дискретности выступает связность взаимодействующих агентов и наличие ядра тяготения при относительной размытости внешних границ пространства.
А. Гранберг, считающийся одним из основоположников отечественной региональной экономики, выделял в качестве ее основного объекта исследования лишь системы регионального уровня, локализованные в границах национальной экономики [6, c. 7], тогда как П.А. Минакер видел необходимым расширенное толкование такого объекта, считая, что в рамках национальных границ формируется пространственная экономическая система национального уровня, интегрированная в виде подсистемы в глобальную пространственную систему, но одновременно объединяющая в себе подсистемы низших уровней [13, с. 177].
П.А. Минакер формулирует гипотезу построения пространственных экономических систем как объекта исследования пространственной экономики, базирующуюся на следующих положениях: пространственная экономика представляет собой «теоретическую оболочку», содержащую три взаимодействующие формы экономического пространства: глобальную, национальную (субглобальную), региональную (субнациональную); субглобальное пространство представляется как неаддитивная совокупность взаимодействующих экономических локалитетов, способных генерировать системные эффекты, а субнациональное экономическое пространство – как множество низовых экономических районов, представленных в форме различных комплексов, узлов, площадок [12, с. 20-21]. При этом он отмечает, что локальные экономические пространства формируются как сложные комплексы взаимодействия экономических агентов, с одной стороны, домашних хозяйств и индивидов – с другой стороны [12, с. 25]. В рамках пространственной экономики, по мнению П.А. Минакера, описываются, объясняются и прогнозируются экономические отношения между интегрированными территориально локализованными экономическими агентами, а предметом ее исследования на глобальном уровне являются макрозависимости, на субглобальном уровне – взаимодействие макро- и микроэкономического поведения и зависимостей, на локальном уровне – синтез микроэкономических и социальных зависимостей и мотиваций [12, с. 34]. На необходимость исследования процессов структуризации экономического пространства (локального, регионального, национального и мирового) указывает и В.Н. Василенко [2].
Исследуя проблемы структуризации экономического пространства, Г.Б. Клейнер пришел к выводу, что ключевыми структурами, определяющими качество социально-экономического пространства, следует признать макросубъектную структуру, отражающую взаимодействие таких элементов как государство, социум, экономика, бизнес; макросистемную структуру, характеризующую совокупность объектов, сред, процессов, событий, и иерархическую структуру, охватывающую уровни мега-, макро-, мезо-, микро- и наноэкономики [9, с. 60]. В соответствии с уровнями экономических систем Г.Б. Клейнер предлагает выделять и пять уровней экономических пространств: мегауровень в рамках его подхода представлен мировым социальным сообществом и мировой экономикой, макроуровень – социумом, национальной экономикой, национальным бизнес-сообществом и государством, мезоуровень – регионами, отраслями, межотраслевыми комплексами; микроуровень – предприятиями, организациями, домохозяйствами, наноуровень – социальными субъектами или индивидами [9, с. 63]. При этом он утверждает, что структура социально-экономического пространства страны нуждается в полномасштабной многоуровневой реконструкции, которая, в первую очередь, должна быть ориентирована на заполнение вакуума в межуровневой среде и координацию внутри- и межсубъектных интересов экономических агентов, находящихся на одних и тех же уровнях экономического пространства.
Несколько иной подход к структуризации экономического пространства использует С.А. Сухинин, предлагающий выделять такие структурные элементы, как административно-территориальная, природно-ресурсная, демографическая, расселенческая, производственно-хозяйственная, транспортно-коммуникативная и другие подсистемы [15, с. 317].
Д.П. Фролов, разрабатывая таксономию экономического пространства (теорию классификации и систематизации сложноорганизованных областей реального мира, имеющих, как правило, иерархическое строение), также приходит к объективному выводу о многоуровневости экономического пространства и необходимости его исследования на таких уровнях как: мегауровень (мировая экономика), макроуровень (национальная экономика), микроуровень (фирмы и их объединения), миниуровень (структурные подразделения фирм), наноуровень (индивидуальные агенты). При этом, по его мнению, между парами этих уровней существуют мезоуровни. Между мага- и макроуровнем мезоуровень представлен транснациональными компаниями и наднациональными пространственными образованиями, между макро- и микро-уровнем – субнациональными территориально-отраслевыми комплексами и пространственными образованиями, между микро- и миниуровнями – производственными и сервисными функциональными системами, между микро-и наноуровнями – профессиональными и социальными группами [17, C 136].
Изучая экономические пространства как естественный атрибут экономических систем, И.В. Данилова и А.В. Резепин констатируют, что пространственные экономические системы, обладая свойством иерархичности, должны исследоваться на всех уровнях иерархии и агрегирования в рамках их территориальной локализации, выделяя при этом пространственные экономические системы глобального уровня (совокупность стран), национального уровня (в границах отдельных государств), уровня макрорегионов (федеральные округа и экономические макрорегионы), уровня макрозон (граничащие друг с другом и взаимодействующие регионы), внутрирегионального уровня (интеграционные образования, формирующиеся в результате агломерационных процессов), уровня муниципальных образований [7, с. 31].
Обсуждение. На основе проведенного ретроспективного анализа эволюции категории «пространство» при изучении фундаментальных работ как зарубежных, так и отечественных исследователей, К.С. Гончарова и А.Г. Шеломенцев, приходят к объективному выводу о том, что наблюдается существенная трансформация его содержания: на смену взглядам на пространство как на замкнутую территорию, характеризующуюся конкретной экономической специализацией, пришло представление экономического пространства как многоуровневой системы взаимодействий между множеством экономических агентов [5, с. 29]. При этом, как отмечает Л.Л. Зобова, территория продолжает играть роль физической основы экономического пространства, в значительной мере определяющей его потенциал, но представляющей лишь одну из его характеристик и не всегда задающей его границы [8, с.11]. Очевидно, что границы являются важнейшим атрибутом любого пространства, позволяя идентифицировать его как самостоятельный объект исследования и отделить его от других аналогичных объектов. В качестве границ экономических пространств, как считает А.А. Урунов, в зависимости от цели исследования могут использоваться как формальные границы (границы административно-территориальных образований, государств), так и неформальные (границы разнообразных зон влияния, тяготения, обслуживания и т.п.) [16, с. 26].
Локализация экономических пространств, наряду с их декомпозицией, является одним из методов их углубленного исследования. В.А. Русановский, А.В. Бровкова, В.А. Марков определяют локализацию как «обособление социально-экономических и демографических ресурсов на определенной территории, сопровождающееся большей теснотой внутренних связей по сравнению с внешними» [14, с. 138].
Так, например, П.Я. Бакланов применительно к географическому пространству считает, что пространство поселений является узлом концентрации самых разнообразных межкомпонентных связей и сопряжений [1, с. 4]. Считая, что пространство поселения в сочетании с природным пространством формирует пространство интегральной геосистемы, которая является минимальной единицей, в рамках которой можно реализовать совокупность тесных и устойчивых связей и сопряжений между такими элементами географического пространства как социальные, экономические и природно-ресурсные компоненты [1, с. 7].
Аналогичный подход целесообразно использовать применительно и к экономическому пространству. В настоящее время большинство исследований проблем развития экономического пространства связно с пространствами регионов, тогда как пространства экономических систем более низкого уровня практически не исследуются. Мы разделяем позицию К.В. Гетманцева и Е.В. Атамась, считающих, что смещение акцента при исследовании экономических пространств региональных экономических систем на уровень локализованных территорий создает возможность изучения и описания внутренних механизмов взаимодействия экономических субъектов на уровне отдельных локалитетов с учетом различий условий ведения экономической деятельности и специфики организации этих пространственных образований [4, с. 12].
И.Н. Меренкова и Д.Н. Помотилов, изучая свойства сельских территорий как особого рода пространственных образований, приходят к выводу о том, и данная формы пространственной локализации может считаться «наименьшей самостоятельной единицей социально-экономического пространства» [10, с. 40]. При этом Е.А. Пархомов, разделяя позицию данных авторов, под локальной сельской территорий предлагает понимать территорию одного или нескольких муниципальных образований, характеризующуюся повышенной плотностью социально-экономических связей [13, с. 210-211].
Заключение. Сельская территория как пространственное образование включает в себя множество разнородных экономических субъектов, взаимодействующих как в административных, так и в экономических границах образования, расположенного на конкретной территории, и формирующих особого рода социально-экономический локалитет. Очевидно, что в контексте иерархии экономических пространств любая сельская территория может рассматриваться как локализованная пространственная система, а экономическое пространство сельской территории – как относительно автономный фрагмент экономического пространства более высокого уровня, что позволяет вести речь о множественности экономических пространств сельских территорий с учетом их интегрированности в систему иерархии экономических пространств и использовать термин «экономические пространства сельских территорий»
1. Baklanov P.Ya. Poselenie kak celostnyy ob'ekt integral'nyh geograficheskih issledovaniy // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 5: Geografiya. 2021. № 4. S. 3-11.
2. Vasilenko V.N. Osnovnye harakteristiki ekonomicheskogo prostranstva (teoreticheskiy diskurs) // Federalizm. 2017. № 4 (88). S. 113-128.
3. Gataullin R.F. Ocenka effektivnosti proektov transformacii karkasov social'no-ekonomicheskogo prostranstva // Ekonomicheskie sistemy. 2021. T. 14. № 4. S. 12-20.
4. Getmancev K.V., Atamas' E.V. Problemy svyazannosti ekonomicheskogo prostranstva regiona // Region: sistemy, ekonomika, upravlenie. 2021. № 1 (52). S. 10-17.
5. Goncharova K.S., Shelomencev A.G. Analiz kategorii prostranstva v ekonomicheskih issledovaniyah. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 6. Ekonomika. 2022 g. №5. S. 22-41.
6. Granberg A.G. Osnovy regional'noy ekonomiki. M.: GU - VShE, 2003. 495 s.
7. Danilova I.V., Rezepin A.V. Prostranstvennye ekonomicheskie sistemy: metodologiya i teoreticheskie podhody k issledovaniyu // Vestnik Al-tayskoy akademii ekonomiki i prava. 2021. № 7-1. S. 24-32.
8. Zobova L.L. Territoriya i prostranstvo: bliznecy ili dvoynyashki? // Regional'naya ekonomika: teoriya i praktika. 2008. №33 (90). S. 6-12.
9. Kleyner G.B. Sistemnaya rekonstrukciya rossiyskogo social'no-ekonomicheskogo prostranstva // Ekonomicheskoe vozrozhdenie Rossii. 2020. № 2 (64). S. 59-69.
10. Merenkova I.N., Pomotilov D.N. Prostranstvennaya lokalizaciya v kontekste ustoychivogo razvitiya sel'skih territoriy // Upravlenie innovacionnym razvitiem agroprodovol'stvennyh sistem na nacional'nom i regional'nom urovnyah: mater. IV Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. Voronezh: VGAU, 2022. S. 39-43.
11. Minakir P.A. Prostranstvennyy analiz v ekonomike // Zhurnal Novoy ekonomicheskoy associacii. 2013. № 1 (17). S. 176-180.
12. Minakir P.A. Ekonomicheskiy analiz i izmereniya v prostranstve // Prostranstvennaya ekonomika. 2014. № 1. S. 12-39.
13. Parhomov E.A. Prostranstvennaya lokalizaciya sel'skih territoriy: teoretiko-metodicheskie aspekty ocenki // Innovacii v APK: problemy i perspektivy. 2021. № 2 (30). S. 209-216.
14. Rusanovskiy V.A., Brovkova A.V., Markov V.A. Modelirovanie effekta prostranstvennoy lokalizacii v gorodskih aglomeraciyah Rossii // Ekonomicheskaya politika. 2018. T. 13. № 6. S. 136-163.
15. Urunov A. A. Osnovnye kategorii teorii ekonomicheskogo prostranstva // Vestnik PITTU imeni akademika M.S. Osimi. 2016. № 1 . S. 23-34.
16. Frolov D.P. Mnogourovnevaya ierarhiya ekonomicheskogo prostranstva: formirovanie evolyucionnoy taksonomii // Prostranstvennaya ekonomika. 2013. №4. S. 122-150.
17. Allmendinger P., Haughton G. Soft spaces, fuzzy boundaries, and metagovernance: The new spatial planning in the Thames Gateway // Environ-ment and Planning A. 2009. № 41(3). Rp. 617-633.
18. Corey M.J. Cross-border regions and territorial restructuring in central Europe room for more transboundary space // European urban and regional stud-ies. 2009. № 16 (2). Rp. 177-191.
19. Fujita M., Krugman, P.R., Venables A.J. The Spatial Economy: Cities, Regions and International trade. Cambridge, MA: MIT Press, 1999. 328 pp.
20. Jones M., Woods M. New Localities. Regional Studies. 2013. № 47(1). Rp. 29-42. DOI:https://doi.org/10.1080/00343404.2012.709612.
