doctoral candidate from 01.01.2017 until now
Moscow, Russian Federation
VAC 12.00.01 Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
UDK 34 Право. Юридические науки
GRNTI 10.15 Конституционное (государственное) право
GRNTI 10.07 Теория государства и права
BBK 67 Право. Юридические науки
BBK 60 Общественные науки в целом
BISAC LAW001000 Administrative Law & Regulatory Practice
The article is devoted to the problems of legal realization in the process of citizens ' constitutional freedom of religion.
civil society, civil society institutions, religious associations, state-confessional relations, secular state
20 июня 2020 г на рассмотрение Государственной Думой был внесен законопроект № 6225п-П4 4 «О внесении изменений в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 N 125-ФЗ в части совершенствования правового регулирования деятельности религиозных объединений».
Представляются весьма спорными и неоднозначными некоторые положения предлагаемого законопроекта, в силу их противоречия конституционным нормам и действующему законодательству.
1.Терминологическая путаница (недопустимая синонимия как признак нарушения правил законодательной юридической техники):
Согласно законопроекту, предполагается в пункте 6 статьи 4 заменить слово «членов» на слово «участников».
Пункт звучал: «Отделение религиозных объединений от государства не влечет за собой ограничений прав членов указанных объединений участвовать наравне с другими гражданами в управлении делами государства, выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления, деятельности политических партий, политических движений и других общественных объединений».
Будет соответственно: «Отделение религиозных объединений от государства не влечет за собой ограничений прав участников указанных объединений участвовать наравне с другими гражданами в управлении делами государства, выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления, деятельности политических партий, политических движений и других общественных объединений».
В статье 7 предлагается пункт 1 дополнить абзацами следующего содержания: «Не может быть руководителем, участником религиозной группы…». В статье 11 в пункте 5 в абзаце седьмом слово «членов» заменить словом «участников». В пункте 3 статьи 9 в абзаце первом слово «членом» исключить. В абзаце 11 пункта 2 статьи 14 слово «членов» заменить словом «участников». В пункте 1 статьи 24.1 слово «членами», и слово «членов» исключить. В абзаце девятом пункта 6 статьи 24.2 слово «членов» заменить словом «участников». При этом новая редакция статьи 24.1. будет сохранять определение последователей религиозного объединения.
В пункте 1 статьи 6 говорится: об «обучении религии и религиозном воспитание своих последователей».
В пункте 3 статьи 7 соответственно: «Религиозные группы имеют право осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей».
Пункте 2 статьи 14 указывает на основания для ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозной организации или религиозной группы в судебном порядке, которыми являются: «….принуждение членов (будет заменено на участников) и последователей религиозного объединения, и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения».
При этом, в 2016 г во введенной «Законом Яровой» новелле 24.1 до сих пор не расшифрована дефиниция последователь. По правилам грамматики русского языка в данном случае мы имеем дело с однородными членами предложения, то есть перечислением видов лиц, из которого явствует, что отдельными категориями являются участники (бывшие члены) и последователи религиозного объединения и такая позиция сохраняется и после введения изменений. Или последователи и участники – это разные категории? Не понятно…
Пункт 5 статьи 11 (действующей редакции) перечисляет необходимую документацию и информацию, которую учредители местной религиозной организации предоставляют в территориальный орган федерального органа государственной регистрации для государственной регистрации, где среди прочего значатся сведения об основах вероучения и соответствующей ему практики, в том числе об истории возникновения религии и данного объединения, о формах и методах его деятельности, об отношении к семье и браку, к образованию, особенностях отношения к здоровью последователей данной религии, ограничениях для членов (в новой редакции участников) и служителей организации в отношении их гражданских прав и обязанностей.
Термин «служитель» религиозной организации появляется здесь в тексте закона единственный раз, без расшифровки данной дефиниции и указанием прав и объема полномочий данной категории лиц. В других местах закон говорит уже о «священнослужителях», применимо: к режиму «религиозной тайны» в форме тайны исповеди, охраняемой законом и объему полномочий и прав лиц, осуществляющих миссионерскую деятельность согласно пункту 2 статьи 24.2. Дефиниции «священнослужитель» закон, к слову, также не содержит. Не понятно, являются ли термины священнослужитель и служитель синонимами, или это разные категории лиц. Являются ли (могу ли быть, или обязаны быть) последние членами (в новой редакции участниками) и, или последователями религиозного объединения, не понятно.
А вот пункт 2 статьи 14, перечисляя основания для приостановления деятельности религиозного объединения, ликвидация религиозной организации и запрет на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства, в числе прочего указывает уже принуждение членов (в новой редакции участников) и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения. Священнослужители и служители отнесены к иным лицам? Или иные лица – это еще одна категория, которая по отношению к религиозному объединению является ни членами и ни последователями?
Пункт 1 статьи 24.1. под участниками подразумевает сразу две категории лиц, не исключая как членов, так и последователей. Целью миссионерской деятельности является именно вовлечение третьих лиц в состав участников (последователей) религиозного объединения. Третьи лица и иные лица очевидно являются очередным синонимичным понятием, что также говорит о низком качестве юридической техники профильного закона в целом.
Термин последователи встречается также в пункте 5 статьи 5. Религиозное образование:
«Религиозные объединения вправе осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, в формах, определяемых внутренними установлениями религиозных объединений. Обучение религии и религиозное воспитание не являются образовательной деятельностью».
Если целью законопроекта является унификация терминологии профильного закона и введение единообразного термин для лиц, участвующих в деятельности религиозного объединения, то достижение цели не очевидно.
2.Запрет на выход из централизованной организации:
Законодатель предлагает дополнить пункт 4 статьи 8 абзацами следующего содержания:
«Религиозные организации вправе входить в структуру централизованной религиозной организации, выходить из нее или могут быть исключены из структуры централизованной религиозной организации, если такое право религиозных организаций, а также основания и порядок их вхождения в структуру централизованной религиозной организации, выхода и (или) исключения из нее определены уставом централизованной религиозной организации, в структуру которой они входят, и соответствуют ее внутренним установлениям.
Устав централизованной религиозной организации в соответствии с ее внутренними установлениями может предусматривать запрет на выход и (или) исключение религиозных организаций из централизованной религиозной организации, в структуру которой они входят».
Новелла отвечает формальным требованиям юридической техники относительно применительно к тексту законопроекта. Однако, законопроект не учитывает возможных последствий ее принятия:
1.Невозможность вхождения местной религиозной организации в централизованную религиозную организацию:
Сделает невозможным (проблематичным) процесс укрупнения и объединения местных религиозных организаций в централизованные (чего очевидно добивается законодатель), так как вхождение, предусматривает наличие соответствующего положения в уставе централизованной религиозной организации и первоначальный выход местной религиозной организации из другой централизованной организации, в уставе которой может быть запрет на такой выход (подобный запрет может быть внесен централизованной религиозной организацией в случае его отсутствия на момент принятия новеллы).
2.Невозможность выхода местной религиозной организации из централизованной религиозной организации:
Такое положение противоречит конституционной свободе вероисповедания и положению пункта 1 статьи 3 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 N 125-ФЗ:.
На практике нововведение может привести, в случае выражения воли местной религиозной организации к выходу из централизованной и невозможности последнего, к формальному прекращению деятельности религиозного объединения, создания нового и, или ухода последнего в упрощенную форму в виде религиозной группы, контроль за деятельностью которой менее эффективен, или перехода объединения в область теневой деятельности (в случае невозможности реализации своей конституционной свободы в правовом поле).
3.Аттестация священнослужителей и религиозного персонала:
Законодатель предлагает пункт 3 статьи 19 дополнить новым абзацем следующего содержания:
«Духовные образовательные организации проводят аттестацию, реализуют дополнительные профессиональные программы для священнослужителей и составляющих религиозный персонал религиозных организаций лиц, получивших духовное образование в зарубежных образовательных организациях (центрах).»
Предлагается пункт 5 статьи 24 дополнить абзацами следующего содержания:
«Священнослужители и составляющие религиозный персонал религиозных организаций лица, получившие духовное образование в зарубежных образовательных организациях (центрах), осуществляющие религиозную и преподавательскую деятельность на территории Российской Федерации, проходят аттестацию в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.
Священнослужители и составляющие религиозный персонал религиозных организаций лица, получившие духовное образование в зарубежных образовательных организациях (центрах), до начала осуществления религиозной или преподавательской деятельности на территории Российской Федерации получают дополнительное профессиональное образование в духовных образовательных организациях, зарегистрированных в соответствии с настоящим Федеральным законом.»
Священнослужители – термин известный из ряда нормативно правовых актов (применительно к тайне исповеди), например статьи 69 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от 14.11.2002 N 138-ФЗ, статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ и др. Сам профильный закон не дает определения лица, относящегося к данной категории, относя его очевидно к компетенции статьи 15 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 N 125-ФЗ «Внутренние установления». Таким образом, кто является священнослужителем и какие предъявляются к нему требования определяет само религиозное объединение, включая такую форму объединения как религиозная группа. Данные критерии, включая уровень, наличие или отсутствие образования (его уровня, места получения ит.д.) у лица, признаваемого священнослужителем, также определяет само религиозное объединение, в чем выражается реализация конституционного принципа отделения государства от религиозных конфессий. Тоже очевидно касается и религиозного персонала религиозных организаций.
Духовное образование – еще один новый термин, вводимый законопроектом. Если под «духовным образованием» подразумевается «религиозное образование» по смыслу статьи 5. Религиозное образование. Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», то оно относится к обучению религии и религиозному воспитанию своих последователей религиозным объединением в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, в формах, определяемых внутренними установлениями религиозных объединений. Обучение религии и религиозное воспитание не являются образовательной деятельностью.
Статья 87 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» от 29.12.2012 N 273-ФЗ использует другой термин -теологическое образование. Является ли по замыслу законодателя духовное образование и теологическое образование синонимичными понятиями, не понятно. Если мы имеем дело с синонимией, то последнее говорит о низком качестве юридической техники законопроекта.
Религиозная и преподавательская деятельность – законопроект объединяет эти два понятия И если с логикой относительно «преподавательской деятельности» (по дисциплине теология) можно согласиться. То религиозная деятельность, поставленная в зависимость от наличия «образования» не выдерживает никакой критики, так как лицо, признаваемое религиозным объединением священнослужителем, может и не иметь теологического образования, но заниматься религиозной деятельностью в силу реализации конституционной свободы вероисповедания в рамках религиозного объединения в силу особенностей внутренних установлений этого религиозного объединения.
Лица, получившие духовное образование в зарубежных образовательных организациях (центрах) – становятся самыми дискриминируемыми согласно предлагаемому законопроекту.
Пункт 5 статьи 24 после внесения изменений будет звучать:
«Священнослужители и составляющие религиозный персонал религиозных организаций лица, получившие духовное образование в зарубежных образовательных организациях (центрах), до начала осуществления религиозной или преподавательской деятельности на территории Российской Федерации получают дополнительное профессиональное образование в духовных образовательных организациях, зарегистрированных в соответствии с настоящим Федеральным законом.»
По тексту новеллы получается, что священнослужители и составляющие религиозный персонал, если таковые не имеют образования, но выполняют функции священнослужителя и религиозного персонала, в силу признания их таковыми, не обязаны получать дополнительное профессиональное образование в духовных образовательных организациях, зарегистрированных в РФ. А лица, которые имели неосторожность получить образование за рубежом, обязаны получить дополнительное духовное образование в РФ.
Не понятно как быть с теми лицами, которые закончили зарубежные ВУЗы и получили степени по предмету теология, который преподается в светских учебных заведениях (многие университеты на Западе имеют научную дисциплину теология). Является ли полученное ими образование «духовным»? Должны ли они проходить дополнительное образование в РФ в конфессиональных учреждениях, или подтверждать свой диплом?
Законопроект в его посыле к унификации также не учитывает особенностей многоконфессиональной палитры, представленной в РФ. Ряд религиозных конфессий не предполагает для своих последователей получение систематического теологического образования (например молокане, духоборы), некоторые отрицают институт профессиональных священнослужителей и религиозного персонала (ряд протестантов), у некоторых образование является перманентным процессом и происходит на протяжении всей жизни и не предполагает окончания «духовного учебного заведения» (учебный процесс в ешивах и колелях в иудаизме, обучение в буддисткой общине с системами многоступенчатых инициаций).
Принятие законопроекта в предлагаемой редакции имеет риски оказаться не работающим инструментом, создать условия для дискриминации отдельных категорий верующих на уровне правоприменения, а также обострить и без того не простую ситуацию в области государственно-конфессиональных отношений в результате пренебрежения спецификой отдельных конфессий для достижения целей сомнительной унификации.
