NEGATIVE RECIPROCITY – A NEW COMPONENT OF PUBLIC ORDER?
Abstract and keywords
Abstract (English):
Unilateral restrictive measures of a number of states and countermeasures taken in response by Russia have had a significant impact on the case law in recent years. In particular, the category of public order has received a new vector of development aimed at protecting national interests. At the same time, the interaction between states within the framework of the mentioned measures is logical to consider from the point of view of such international legal principle as reciprocity (namely, its negative form). The author concludes that negative reciprocity constitutes a component of international and, accordingly, national public order, and respective reference to it in the reasoning part of court decisions (for instance, on refusal to enforce a foreign judgement due to the violation of public order) will add legal significance to such decisions.

Keywords:
principle of reciprocity, principle of international comity, public order, unilateral restrictive measures and countermeasures
Text

Последние годы характеризуются существенным ростом взаимного применения так называемых односторонних ограничительных мер рядом государств. Такие меры не могут не влиять на публичный порядок. Публичный порядок является сложной юридической категорией, которая, с одной стороны, определяется через основные начала публичного права, а с другой – через принципы частного права и особые императивные нормы, обладающие существенной общественной и публичной значимостью. В этом смысле справедливо рассматривать публичный порядок как трансдисциплинарное и универсальное явление, используемое государствами для реализации внутренней политики по отстаиванию суверенитета.

Односторонние ограничительные меры западных государств – это акты, принятые в отношении России и отдельных российских юридических и физических лиц в связи с заявляемым подрывом территориальной целостности Украины. Россия, в свою очередь, реализует контрмеры в виде экономических ограничений по отношению к лицам из соответствующих западных государств (в отечественной терминологии – «недружественных стран») [1]. Такие меры являются частью публичного порядка России, что подтверждает складывающаяся судебная практика (например, Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 16 октября 2023 г. № Ф08-9729/2023 по делу № А32-47144/2022).

Следует указать, что публичный порядок в новых правовых реалиях приобрел особую роль в защите национальных интересов. При этом, поскольку он используется в контексте применения односторонних ограничительных мер и контрмер, по своей природе такое взаимодействие стоит рассмотреть с точки зрения принципа взаимности в международном праве.

Как указывает Т.Н. Нешатаева, предполагается, что принцип взаимности в международном праве проистекает из «еще более древнего обыкновения - международной вежливости (comitas gentium, comity), предписывающей государствам относиться к чужому правопорядку вежливо и обходительно», и принципа равенства и сотрудничества государств. При этом, действуя как часть международного обычая, принцип взаимности может быть закреплен в национальном законодательстве [2].

Ж.И. Седова предлагает выделять следующие аспекты принципа взаимности:

«1) иностранное право подлежит взаимному применению; 

(2) юрисдикционные иммунитеты государств (их имущества) взаимно признаются и применяются в равном объеме; 

(3) взаимно признаются иностранные судебные решения и акты; и

(4) взаимно исполняются запросы иностранных государственных органов» [3, с. 310].

Из классификации выше очевидно, что, являясь категорией международного права, взаимность используется и в международном частном праве.

Во-первых, это касается взаимного применения иностранного законодательства. Отечественные суды указывают, что в целях развития сотрудничества между государствами иностранное право подлежит взаимному применению (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 24 июля 2023 г. № Ф05-16924/2023 по делу № А40-242631/2022). Такой же принцип закреплен и в ст. 1189 Гражданского кодекса РФ – «иностранное право подлежит применению в Российской Федерации независимо от того, применяется ли в соответствующем иностранном государстве к отношениям такого рода российское право, за исключением случаев, когда применение иностранного права на началах взаимности предусмотрено законом. В случае, когда применение иностранного права зависит от взаимности, предполагается, что она существует, если не доказано иное».

Во-вторых, существует также «процессуальный» принцип взаимности (ст. 256.9 Арбитражного процессуального кодекса РФ и ст. 417.9 Гражданского процессуального кодекса РФ), который действует при определении объема юрисдикционных иммунитетов в соответствии с  Федеральным законом от 3 ноября 2015 г. № 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации» – на основании установления или отсутствии взаимности суд выносит решение об ограничении иммунитета иностранного государства. Закон, по сути, воспроизводит положение п. 1 ст. 6 Конвенции о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, принятой ООН 2 декабря 2004 г. и подписанной Россией 1 декабря 2006 г. (не вступила в силу, поскольку пока что не набралось достаточного количества ратификаций государствами).

Практика по данным статьям немногочисленна. Из последних дел стоит обратить внимание на Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 12 декабря 2024 г. № Ф10-3350/2024 по делу № А35-6794/2023: им суд отправил на пересмотр дело, в котором суды прекратили производство, указав, что иностранное государство (Норвегия), к которому был предъявлен иск о взыскании стоимости капиталовложений, обладает судебным иммунитетом. По мнению кассационного суда, судам следовало бы исследовать вопрос об ограничении судебного иммунитета иностранного государства по принципу взаимности, среди прочего, запросить заключение Министерства иностранных дел России по этому вопросу.

Отдельно в банкротном праве выделяют и «начала взаимности» (п. 6 ст. 1 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», которые допускают признание решений иностранных судов по делам о несостоятельности (банкротстве) и при отсутствии международных договоров.

Наконец, несмотря на то, что с формальной точки зрения признание и приведение в исполнение иностранных судебных решений основывается на наличии соответствующего международного договора (ч. 1 ст. 241 Арбитражного процессуального кодекса РФ и ч. 1 ст. 409 Гражданского процессуального кодекса РФ), отечественные суды исторически признавали и приводили в исполнение такие решения и в отсутствие международного договора, основываясь на принципах международной вежливости и взаимности.

С теоретической точки зрения, по мнению Т.Н. Нешатаевой, отсутствие закрепленного в процессуальных кодексах принципа международной вежливости и взаимности – это пробел национального регулирования, который устраняется обычным характером нормы о взаимности одновременно с закреплением в Конституции РФ действия на территории России общепризнанных принципов международного права [2]. Такой пробел характерен не только для российского регулирования – например, в государствах-членах Евразийского экономического союза процессуальные кодексы также не содержат перечень обстоятельств, которые суд должен прояснить при установлении наличия либо отсутствия взаимности, и порядок действий сторон и суда [4].

Эта точка зрения, впрочем, разделяется не всеми учеными. Например, судья Верховного Суда РФ В.Ю. Зайцев отмечал, что на основе буквального толкования ч. 1 ст. 409 Гражданского процессуального кодекса РФ можно сделать вывод о том, что «иностранные судебные решения в отсутствие специального международного договора признанию и принудительному исполнению в России не подлежат» [5]. По мнению судьи отказ в признании предписаний суверенной власти государством на собственной территории не должен расцениваться как неуважение к иностранному государству. Он отмечает также тот факт, что положения о взаимности были изначально помещены в проекты отечественных процессуальных кодексов, однако были исключены оттуда на стадии их принятия. 

Вместе с этим, последняя судебная практика свидетельствует в пользу обратного: суды со ссылкой на ч. 4 ст. 15 Конституции РФ (которая указывает на общепризнанные принципы и нормы международного права как на составляющие отечественной правовой системы) допускают приведение в исполнение иностранных решений при наличии доказательств взаимности с государством, на территории которого было вынесено решение (например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13 июня 2024 г. № Ф05-9463/2024 по делу № А40-204812/2021; Определение Московского городского суда от 15 марта 2019 г. № 4г-2832/2019).

Наличие (или отсутствие) взаимности выражается в ее формах. В доктрине в связи с этим выделяют позитивную и негативную взаимность – в первом случае органы государства исходят из презумпции наличия взаимности и применяют иностранное право либо приводят в исполнение акты иностранного государства, во втором – констатируют отсутствие такой презумпции, следствием чего является отказ в признании иностранных актов и применении права [6]. Причиной негативной взаимности является отсутствие сотрудничества со стороны другого государства [7, с. 123].

Стоит указать, что последние события оказали существенное влияние на применение принципа взаимности в России. Отечественные суды в своих актах упоминают о наличии односторонних ограничительных мер недружественных государств и контрмер, введенных Правительством России, что препятствует выводу о наличии взаимности (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 24 июля 2023 г. № Ф05-16924/2023 по делу № А40-242631/2022). Иными словами, суды констатируют негативную взаимность с государствами, внесенными в перечень недружественных.

Более того, практика свидетельствует, что установление негативной взаимности может иметь ретроспективное действие, и ранее принятые акты о признании и приведении в исполнение решения органа иностранного недружественного государства могут быть пересмотрены по новым обстоятельствам. 

Например, суды общей юрисдикции, рассматривая дело о приведении в исполнение Постановления (Приказа) Отделения королевской скамьи Высокого суда правосудия Англии и Уэльса, вынесенного по иску ПАО «Альфа-Банк» Украины к гражданину России, пересмотрели вынесенную экзекватуру в связи с «новым обстоятельством» – отменой принципа взаимности в отношении Великобритании, которому следовали суды, признавая и приводя в исполнение указанный акт (Определение Ростовского областного суда от 21 июля 2023 г., Определение судебной коллегии по гражданским делам Третьего апелляционного общей юрисдикции от 13 декабря 2023 г. по делу № 88-14095/2024). 

Несмотря на то, что в соответствии с положениями п. 1 ч. 4 ст. 392 Гражданского процессуального кодекса РФ к новым обстоятельствам относится отмена судебного постановления суда общей юрисдикции или арбитражного суда либо постановления государственного органа или органа местного самоуправления, послуживших основанием для принятия судебного постановления по данному делу, суды со ссылкой на позицию Конституционного Суда РФ в Постановлении от 11 января 2019 г. № 2-П указали, что приведенная норма не ограничивает право на пересмотр вступившего в законную силу несправедливого судебного постановления.

Таким образом, суды согласились с позицией ответчика о том, что «приведение в исполнение судебного решения, вынесенного на территории Великобритании в защиту интересов украинского юридического лица, вступит в противоречие с действующим, изменившимся правопорядком» (Определение Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 21 мая 2024 г. по делу № 88-14095/2024). В этом смысле актуальным является высказывание Т.Я. Хабриевой о том, что «открывая двери для решений иностранных судов, государство должно занимать взвешенную позицию, учитывающую современные тенденции и отвечающую задачам внешней политики» [8]. Представляется, впрочем, что такой подход является достаточно радикальным, поскольку на момент рассмотрения спора суды исходили из действительно существовавшей взаимности, что вряд ли позволяет назвать само решение неправосудным.

Важным обстоятельством является то, что со странами, не относящимися к недружественным, принцип взаимности продолжает действовать. Так, Арбитражный суд Ростовской области 29 апреля 2025 г. в деле № А53-35288/24 признал и привел в исполнение решение суда г. Дубай, указав, что в ОАЭ признаются и приводятся в исполнение решения российских судов.

Стоит отметить, что негативную взаимность устанавливают и суды недружественных государств. Например, по делу АО «Царьград Медиа» против Google LLC американский суд согласился с ответчиком, который указал, что решение, вынесенное в России с применением «контрсанкционной» статьи 248.1 Арбитражного процессуального кодекса РФ в нарушение пророгационного соглашения о компетенции судов Калифорнии, не может быть признано с точки зрения международной вежливости. Указанная статья была принята для наделения российских судов исключительной компетенцией по спору, сторона которого подверглась иностранному воздействию, ограничившему ее право на судебную защиту (подробнее см. работу автора настоящей статьи: [9]).

Применение статьи 248.1 Арбитражного процессуального кодекса было признано обходом надлежащего форума, «делигитимацией» американской судебной системы, что является нарушением публичного порядка Штатов. Действиям по подрыву законной компетенции американского суда не может быть придана юридическая сила в силу принципа международной вежливости [10]. Таким образом, суд установил негативную взаимность и определил ее в качестве части национального публичного порядка.

В другом деле по признанию и приведению в исполнение решения российского суда о привлечении контролирующего банкрота лица к субсидиарной ответственности суд Флориды учел правовое заключение эксперта по российскому праву, который указал, что в России соответствующее решение американского суда не было бы признано в связи с внесением США в перечень недружественных государств, и отказал в испрашиваемом признании и приведении в исполнение [11].

С доктринальной точки зрения исследователи начинают включать негативную взаимность в составляющие публичного порядка. Например, Ж.И. Седова указывает, что «экзекватура представляет собой акт взаимности» [3, c. 322], и предлагает рассматривать принцип взаимности в качестве санкции в виде непризнания и неисполнения иностранного решения. Нарушение принципа взаимности влечет нарушение международного публичного порядка и, как следствие, национального публичного порядка, поскольку первый является составной частью последнего. Исполнение решения, которое основано на нарушении принципа взаимности, означает нарушение основополагающих принципов как международного, так и российского права. Среди правовых последствий негативной взаимности Ж.И. Седова называет следующие:

«(1) отказ от применения иностранного права; 

(2) применение ответных ограничений (реторсий); 

(3) отказ от признания и исполнения иностранных судебных решений (при наличии доказательств непризнания и неисполнения аналогичных решений иностранным государством);

(4) ограничение юрисдикционного иммунитета иностранного государства; 

(5) отказ от исполнения запроса компетентного органа иностранного государства на проведение проверки; 

(6) непризнание решения иностранного суда по делам о несостоятельности (банкротстве)» [3, с. 323, 324].

Подводя итог, укажем, что для обоснования взаимодействия односторонних ограничительных мер западных государств и контрмер, принимаемых Россией, и соответствующего отказа в экзекватуре на территории России со ссылкой на публичный порядок отечественные суды могут использовать категорию негативной взаимности. Такой подход позволяет, с одной стороны, использовать в новых обстоятельствах уже известный принцип международного права, имплементированный в национальное право, а с другой стороны – придает юридический вес решению суда, которое станет сложнее оспаривать за рубежом. Представляется, что при применении только оговорки о публичном порядке без ссылки на негативную взаимность повышается риск дальнейшего непризнания решения за рубежом с указанием на неопределенность и необоснованность такого применения в конкретном деле.

References

1. Rasporyazhenie Pravitel'stva RF ot 05 marta 2022 g. № 430-r «Ob utverzhdenii perechnya inostrannyh gosudarstv i territoriy, sovershayuschih nedruzhestvennye deystviya v otnoshenii Rossiyskoy Federacii, rossiyskih yuridicheskih i fizicheskih lic» // «Sobranie zakonodatel'stva RF», 14.03.2022, № 11, st. 1748.

2. Neshataeva T.N. Sud i obschepriznannye principy i normy mezhdunarodnogo prava // Vestnik VAS RF. 2004. № 3 // Predostavleno SPS «Konsul'tantPlyus»

3. Sedova Zh.I. Mezhdunarodno-pravovoy princip dobrosovestnosti kak osnova regulirovaniya chastnopravovyh otnosheniy: diss. … doktora yuridicheskih nauk, 2024 g., URL: https://www.ranepa.ru/podgotovka-nauchnykh-kadrov/dissertatsiy-obyavleniya-o-zashchitax/sedova-zhanna-igorevna/?utm_source=google.com&utm_medium=organic&utm_campaign=google.com&utm_referrer=google.com (data obrascheniya: 20 iyunya 2025 g.)

4. Branovickiy K.L., Alenkina N.B. Pravovoy rezhim priznaniya i privedeniya v ispolnenie inostrannyh sudebnyh resheniy v Evraziyskom ekonomicheskom soyuze // Vestnik grazhdanskogo processa. 2018. № 6. S. 168 - 192. // Predostavleno SPS «Konsul'tantPlyus»

5. Nastol'naya kniga sud'i po grazhdanskim delam / A.F. Efimov, V.Yu. Zaycev, G.V. Manohina i dr.; pod red. N.K. Tolcheeva. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Velbi, Prospekt, 2008. 656 s. // Predostavleno SPS «Konsul'tantPlyus»

6. Baldanov R.V. Princip vzaimnosti v delah o priznanii inostrannyh bankrotstv // Arbitrazhnyy i grazhdanskiy process. 2024. № 8. S. 40 - 43. // Predostavleno SPS «Konsul'tantPlyus»

7. Litvinskiy D. V. Voprosy priznaniya i ispolneniya resheniy sudov inostrannyh gosudarstv (Na osnove analiza prava Francii i Rossii): diss. ... kand. yurid. nauk: 12.00.15: SPb, 2003 243 c. RGB OD, 61:04-12/819

8. Habrieva T.Ya. Mezhdunarodnoe sotrudnichestvo v oblasti priznaniya i ispolneniya inostrannyh sudebnyh resheniy // Zhurnal rossiyskogo prava. 2006. № 8. // Predostavleno SPS «Konsul'tantPlyus»

9. Kondratenko E.O. Isklyuchitel'naya kompetenciya rossiyskih sudov po sporam s sankcionnym elementom: v slozhnom poiske balansa // Treteyskiy sud. 2022. № 2/3 S. 161 - 170.

10. Google LLC v. NAO Tsargrad Media. Northern District of California. Mar 31, 2025. URL: https://www.casemine.com/judgement/us/67f8e762c8901915df5810ef (data obrascheniya: 20 iyunya 2025 g.)

11. V SShA otkazalis' priznat' reshenie rossiyskogo suda o subsidiarke. URL: https://pravo.ru/news/258578/. Final Judgement by Judge Spencer Eig in the case №: 2023-027148-CA-01. URL: https://www.docketalarm.com/cases/Florida_State_Miami-Dade_County_Eleventh_Circuit_Court/2023-027148-CA-01/AVTOMOLL_TRADING_HOUSE_LLC_VS_MATSENKO_ZHANNA_VALDIMIROVNA/34727-2706/ (data obrascheniya: 20 iyunya 2025 g.)


Login or Create
* Forgot password?