сотрудник с 01.01.1997 по настоящее время
Ставрополь, Россия
сотрудник с 01.01.2003 по 01.01.2019
Ставрополь, Ставропольский край, Россия
ГРНТИ 04.51 Социология сфер социальной жизни, социальных явлений и институтов
ОКСО 39.03.01 Социология
ББК 605 Социология
ТБК 73 Политика. Социология
BISAC SOC026000 Sociology / General
Книга посвящена обобщению и детализации социально-политических технологий, используемых при подготовке и осуществлении государственных переворотов – «цветных революций». Широко представлен спектр сетевых и онлайн технологий манипуляции, которые могут вызвать интерес у политологов и социологов, представителей экспертного сообщества в сферах политтехнологий, политического консультирования, PR, рекламы, преподавателей и студентов, обучающихся по соответствующим дисциплинам и специальностям.
революция, государственный переворот, цветная революция, протест, технологи протеста
ВВЕДЕНИЕ
Какая интересная эпоха!
Пойду еще патронов докуплю…
Тимур Шаов
Представленная авторами работа - это описание, детализация и попытка конструирования комплекса политических технологий «цветной революции» и явлений, которые расположены с нею в одном смысловом и политтехнологическом поле.
В условиях мирового экономического кризиса теория и практика «управляемых кризисов» становится актуальной и все более востребованной. Мировой экономический кризис снова ставит проблематику цветных революций на повестку дня политических элит и экспертного сообщества России. Необходимо признать, что кризис обостряет те социальные противоречия и проблемы, которые существуют в нашем обществе, и с неизбежностью приводит к возникновению новых. Острота переживания социального расслоения и несправедливости, массовая безработица, конфликты между работниками и работодателями, между членами общества и представителями социальных институтов – это вероятное ближайшее будущее нашего общества. В нем будет выковываться «демократия снизу», осознание гражданином своих прав, свобод и ответственности, появление не имитационных, а реальных контуров гражданского общества и, возможно, некоего аналога «правового государства».
Российская власть, элиты и экспертное сообщество не смогут избежать необходимости формирования организационных контуров протестных сообществ и векторов канализации протестной активности. Стоит проблема не столько имитации своеобразной «зубатовщины», сколько неизбежности переориентации протестной энергии и активности с деструктивного тренда, ведущего к разрушению социальных связей и институтов в направлении формирования политического сознания и зрелой гражданской позиции.
Противоположная «вынужденной демократизации» общемировая тенденция – скатывание к авторитаризму и авторитарной автаркии во всех сферах жизни общества. Так что противостояние некой «демократии» и некоего «авторитаризма» (в своих известных и новых проявлениях) не уйдет с международной повестки дня, обостряя информационно-идеологические столкновения с применением новейшего оружия массового, локального и точечного информационно-коммуникативного поражения. Апгрейд отечественных систем политтехнологического, информационно-коммуникативного вооружения рассматривается авторами как основная цель написания данной книги.
Один из известных практикующих консультантов Е. Минченко утверждает, что «сейчас по большому счету, секретов в политическом консалтинге не осталось. У всех PR-агентств инструментарий более-менее одинаковый. Все знают, что такое фокус-группа, что такое социологический опрос, знают, как организовать кампанию «дверь в дверь» и т.д.». Нельзя не согласиться с данной оценкой – в области политического консалтинга и, в частности, избирательных технологий это действительно так. Однако область применения политических технологий значительно шире, она включает на более высоком системном уровне планирование и проектирование социальных изменений, управление ими. Поэтому, на наш взгляд, инновации в области политических технологий предполагают два вектора возможных корреляций:
- экстраполяция спектра политических технологий с избирательного на более высокий системный уровень (например, на уровень государственных переворотов – «цветных революций»);
- редукция политических технологий с более высокого уровня на более низкий уровень (в частности, на избирательный уровень политического манипулирования, теорию и практику рекламы, пиара, маркетинга и т.д.).
И та и другая стратегии дают возможность не только простого переноса и апробации теоретических концептов и прикладного инструментария, но и выработки целого спектра новых социально-политических технологий.
Цель данной книги не в скрупулезном описании прошедших событий с попытками увидеть за хронометражем некие конкретные технологии. Она более амбициозна. Мы займемся не исторической антологией, а технологией. Мы также не будем делать ревизию и цитировать книгу Джина Шарпа «От диктатуры к демократии» в русском варианте, что нас приравняет к обстоятельным аборигенам, пытающимся извлечь из специфики поражения живой силы идею аркебузы. Россия – родина политического терроризма, первого победившего левого партийного проекта и первого в мире свершившегося масштабного социального эксперимента – социалистического общества. Безусловно, мы заслуживаем собственного взгляда на классические и современные социально-политические технологии.
Представители российского экспертного сообщества давно говорят о необходимости создания отечественных thinks tanks, аккумулирующих имеющийся опыт и инструментарий политического влияния и разрабатывающих концепцию и технологию российской Soft Power.
Важно также отметить тот факт, что технологии государственных переворотов как в теоретико-методологическом, так и в политтехнологических аспектах постепенно сближаются с военной теорией, военной стратегией и тактикой. Цветные революции, произошедшие в последнее время на территории постсоветских стран, укладываются в логику «неправильных (иррегулярных) войн» Фридриха фон Хейдта, - (Friedrich A. Freiherr von der Heydte. Der moderne Kleinkrieg als wehrpolitisches und militarisches Phanomen, 1972, «малых войн» А. Дробова (работа «Малая война» 1931 г.), «мятежвойн» Е.Э. Мессмера, (1950-е гг.), «неконвенциональных войн» Мартина ван Кревельда, стратегии и тактики партизанской, диверсионной и террористической войны, информационных войн в периоды вооруженных конфликтов и т.п.
Мы можем выдвинуть предположение, что социальные изменения, порожденные мировым экономическим кризисом, актуализацией военно-политического аспекта международных отношений приведут к возникновению симбиотического типа социально-политических «ненасильственных» технологий гражданского неповиновения и военной стратегии и тактики.
Восточноевропейские и постсоветские политические режимы актуально и потенциально нестабильны, что превращает всю территорию бывшего СССР и стран Варшавского договора в зону политического манипулирования массовым сознанием в интересах внутренних и внешних сил, «лабораторию» современных «цветных революций». Экономическая инфляция угрожает инфляцией социально-политической, на повестке дня экспертного сообщества возникает проблематика failed state – несостоявшихся государств и процессов десуверенизации.
Система мирового глобального капитализма вступает в полосу кризиса и последующей неизбежной стагнации, совпадающую с понижательной волной большого кондратьевского цикла. Это с неизбежностью приведет к изменению всей системы международного порядка, появлению новых вызовов, рисков, и конфликтов. Опасность ситуации в том, что наши геополитические конкуренты не откажутся от информационной борьбы за влияние в странах постсоветского пространства. Противостояние будет сопряжено с постоянным нагнетанием психоза вокруг «вмешательства» Москвы в дела соседних стран.
Следующий нюанс – для победы как настоящей, так и «цветной революции» необходим раскол в элите, ее неконсолидированность или «невыстроенность», наличие активной и амбициозной контрэлиты, сочетающееся с расколом самой правящей элиты. Поэтому конфигурация элит и процессы, происходящие в них, являются ключевыми моментами исследования и понимания феномена классических, «бархатных» и «цветных» революций.
Перед российским обществом, властью, элитами, интеллектуальными сообществами стоит задача не только цивилизационного ответа на фундаментальную уязвимость постсоветского пространства, но и задача, заключающаяся в необходимости разработки (и, в случае необходимости, апробации) собственного концепта защитного и атакующего политтехнологического (эверсионного) инструментария. Собственно говоря, данная книга и является подобной попыткой.
Тот вид социальных изменений, который принято называть «цветной революцией», собственно революцией с научной точки зрения не является, поэтому встает вопрос об его интерпретации и обозначении его акторов. Революционерами их назвать нельзя, хотя слово «революция» как французское заимствование из позднелатинского и означает собственно «переворот». Термин «политтехнолог» также представляется неточным, так как является во многом частным и «ремесленным» по отношению к этому виду деятельности. На наш взгляд, существует необходимость в лексической маркировке этого специфического вида политтехнологической деятельности более высокого системного уровня. Так как данный вид деятельности решает задачи дестабилизации социально-политической ситуации в стране (или регионе) с целью организации государственного переворота, имеет смысл выделить разрушительный, дезорганизационный аспект его лексической маркировки.
Как писал Юлиус Эвола: «В древности идеи были ясны: для обозначения подрывных сил в латыни использовали не слово revolutio (которое, как мы говорили, ранее имело совершенно иной смысл), но и другие понятия, такие как seditio, eversio, civilis perturbatio, rerum publicarum commutatio и т.д., а для того чтобы выразить современное значение слова «революционер», прибегали к описательным выражениям типа rerum novarum studiosus или fautor, то есть тот, кто стремится к «новому» и является его поборником; «новое» же для традиционного римского мышления было равнозначно чему-то отрицательному и разрушительному».
Мы предлагаем использовать термин «эверсор», происходящий от латинского eversor - (разрушитель, сокрушитель), в латыни «eversio» обозначает также политический переворот, что как нельзя более точно передает смысл происходящего. Таким образом «эверсор» - это специалист по политическим переворотам. В рамках нашей книги производные от термина «эверсия» и «эверсор» обозначают, прежде всего, тот или иной аспект социально-политической деятельности, направленной на дестабилизацию политической ситуации и смену существующего правящего режима (эверсоры, эверсионная стратегия, эверсионная тактика, эверсионные технологии и технологи и т.д.). Мы призываем не относиться к термину «эверсор» автоматически негативно, ведь в борьбе за сферы геополитического и экономического влияния помимо «не наших» есть всегда и «наши».
P.S. Присутствующие в тексте модальности «можно», «возможно», «необходимо», «следует», «рекомендуется» и т.п. авторы просят не рассматривать как призыв к конкретным действиям. В данных случаях выражается лишь гипотетический аспект повествования.
Глава 1.
ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ»
Самое первое, самое главное и самое важное в смысле последствий решение, которое должен принять государственный деятель и командир, ‑ это определить тип войны, в которую он погружается.
Карл фон Клаузевиц
Являются ли «цветные революции», собственно говоря, революциями? Это первый вопрос, возникающий у специалиста в области изучения и управления социально-политическими процессами. С точки зрения исторической, социологической и политологической науки – нет. Эти явления не укладываются в те рамки, которые приписываются «классическим» типам прошедших революций. Для примера приведем определение революции П.А. Сорокина: «Революция – это, прежде всего, определенное изменение поведения членов общества, с одной стороны; их психики и идеологии, убеждений и верований, морали и оценок, - с другой. …Революция означает, далее, изменение биологического состава населения, характера селекции, процессов рождаемости, смертности и брачности. …Революция, в-третьих, означает деформацию морфологической структуры социального агрегата. …Наконец, революция знаменует изменение основных социальных процессов».
П.А. Сорокин (сам современник и участник русской революции) в своем определении суммировал опыт всех предшествующих революций, «цветные революции» в данные критерии не укладываются.
Обобщая различные подходы к тому, что есть революция, В.А. Барсамов выделяет группу характеристик-критериев для великой или идеальной революции: 1) эпохальность и глубина событий, изменений, 2) переход власти от одного класса к другому, смена элиты, 3) изменения ценностей и мифов общества, 4) изменения в социальной структуре, 5) изменения политических и социальных институтов, 6) изменение социального лидерства, 7) переход власти (незаконно или с нарушением закона) к иной правящей группе, 8) наличие насильственного поведения или угроза насилием, приводящие к катастрофе прежнего строя, 9) участие в революции и изменениях широких масс, 10) революция задает стандарт для других стран, становится примером.
По мнению видного представителя современной социологии социальных изменений П. Штомпки, «от других форм социальных изменений революции отличаются пятью особенностями. 1. Они затрагивают все уровни и сферы общества: экономику, политику, культуру, социальную организацию, повседневную жизнь индивидов. 2. Во всех этих сферах революционные изменения имеют радикальный, фундаментальный характер, пронизывают основы социального устройства и функционирования общества. 3. Изменения, вызываемые революциями, исключительно быстры, они подобны неожиданным взрывам в медленном потоке исторического процесса. 4. По всем этим причинам революции представляют собой наиболее характерные проявления изменений; время их свершений исключительно и, следовательно, особенно памятно. 5. Революции вызывают необычные реакции у тех, кто в них участвовал или был их свидетелем. Это взрыв массовой активности, это энтузиазм, возбуждение, подъем настроения, радость, оптимизм, надежда; ощущение силы и могущества, сбывшихся надежд; обретение смысла жизни и утопические видения ближайшего будущего».
Дж. Голдстоун предлагает восьмифакторную модель, с помощью которой он описывает любые мятежи и революции:
- широкое распространение элитных и народных верований в то, что государство неэффективно, несправедливо, или устарело, что производит широко распространяющиеся потерю доверия преданности государству;
- элитное восстание против государства;
- народное восстание, как городское, сельское, так и совместное, против государства и власти элиты;
- широкое распространение насилия или гражданская война;
- изменение политических институтов;
- изменение статуса и власти традиционных элит, преимущественно владельцев земли (помещиков) в аграрных обществах;
- изменение в базисных формах экономической организации и собственности;
- изменение символов и верований, которые оправдывают распределение власти, статуса и богатства.
Дж. Голдстоун приводит целый ряд примеров, с его точки зрения характеризующих различные выступления и революции.
Наличие фактора обозначается единицей, отсутствие – нулем.
11111111 – это Русская и Китайская революции.
11111101 – это Французская революция.
00000000 – стабильность.
10001000 – мирные реформы правительства.
01000000 – переворот.
11001111 – элитная революция.
01010000 – династическая гражданская война.
11011001 – гражданская война за отделение, типа американской Гражданской войны.
11111001 – Английская революция 1640 г.
Опыт прошедших «цветных революций» свидетельствует о том, что факторы, перечисленные в классификации Дж. Голдстоуна, в одних случаях играли роль, а в других ‑ нет. Но в целом, исходя из спектров приводимых примеров, «цветные революции» больше напоминают симбиотический тип переворота и элитной революции, но без изменений в базисных формах экономической организации и собственности. В целом необходимо заметить, что под классификацию Дж. Голдстоуна «цветные революции» не подпадают.
Становится понятным, что данные события, получившие название «цветных революций», собственно революциями не являются. Скорее это попытки государственного переворота с целью смены правящего режима, имитирующие политическую революцию. Нельзя не согласиться с утверждением бывшего главы ЦИКа А.А. Вешняковым: «Произошедшие в этих странах перемены революциями в точном смысле этого слова не являются, поскольку ни их целью, ни их результатом не было изменение общественно-экономической системы - по сути, в этих странах произошла лишь замена правящих элит (или их части) новыми конкурировавшими группами со своими экономическими и политическими интересами».
Отличительная особенность цветных революций – декларируемая направленность на соблюдение законности и существующих конституций, что отличает их от классических революций, направленных на изменение конституционного строя. Оппозиция позиционирует себя не как социально-политические инноваторы, а как сторонники существующих демократических прав и свобод, попираемых авторитарным режимом. Так называемые антикоммунистические «бархатные революции» в странах Центральной и Восточной Европы по этому признаку в большей степени соотносятся с традиционным пониманием революции.
С.А. Белковский обозначил десять факторов «цветных революций»: 1) внешнее давление, 2) делегитимизация, 3) паралич вертикальной социальной мобильности, 4) противоречия внутри властной элиты, 5) отсутствие проекта будущего, 6) оппозиционная сила, 7) неспособность власти применить силу, 8) регионально-этнические противоречия, 9) личная уния бюрократов и политиков в правящем классе, 10) повод для революции – им может послужить фальсификация выборов или серьезная локальная катастрофа.
Одна из лучших, на наш взгляд, характеристик «цветных революций» принадлежит известному политологу С. Маркову: «Цветная революция – это новый тип политических технологий по смене политической власти. «Цветная революция» – это революция XXI в., революция неправительственных организаций, революция времен глобализации ее основные особенности:
Первое. Отстранение руководства от власти осуществляется не только мирными, но и насильственными методами. Право соблюдается не в процессе событий, а после них – когда все произошедшее квалифицируется как правовые действия. Во время самих действий оппозиция смело идет на нарушение закона. Но при этом практически не применяется физического насилия и не используется оружие.
Второе. В качестве ключевого момента выступают выборы. Оппозиция заранее заявляет о своей победе, а любые другие данные объявляет фальсификацией.
Третье. Главный метод воздействия – массовые демонстрации в центре города, блокирование и захват ключевых правительственных зданий.
Четвертое. Главная политическая сила не партия, а широкая коалиция неправительственных организаций.
Пятое. Внешние силы, которые играют важную роль:
- обеспечивают финансирование организаторов революции в течение нескольких лет до ее осуществления;
- присваивают и активно используют статус верховного арбитра, определяющего легитимность, - объявляют легитимными действия оппозиции, даже если они нарушают закон, и нелегитимными ‑ действия власти по своей защите;
- в ключевой момент они предъявляют ультиматум действующей власти, используя зависимость правящей элиты от этих внешних сил (чаще всего правящая элита держит наворованную собственность в банках и недвижимости внешних стран);
- участвуют в качестве посредников в переговорах в критический момент, при этом занимают не нейтральную позицию, а играют в союзе с оппозицией.
Шестое. Революция происходит, как правило, не в авторитарных странах, а в полудемократических, где, с одной стороны, существует режим внешней власти, а с другой - оппозиция может пользоваться почти всеми возможностями открытого общества.
Седьмое. «Цветные революции» организуются не контрэлитой, а частью старой элиты, которая в предыдущие периоды была у власти, потом была отправлена в отставку, затем перешла в оппозицию и подняла идеологические лозунги. У этой оппозиции в лице бывших министров всегда есть союзники в числе министров нынешних, которые в решающий момент переходят на сторону оппозиции.
Восьмое. Политические последствия сводятся, прежде всего, к смене геополитической ориентации в пользу той внешней силы, которая финансировала и легитимизировала цветную революцию.
Девятое. В отношении демократии такие революции нейтральны. Демократии может стать больше, как в Словакии и Сербии, остаться столько же, как было на Украине или стать меньше, как в Грузии.
Десятое. «Цветная революция» готовится и реализуется практически открыто, публично».
В.П. Пугачев выделил следующие технологический алгоритм «цветных революций», обозначив девять основных звеньев:
- Выявляется энергетический потенциал общественных групп, способных участвовать в революции.
- Определяются политические объединения, способные стать двигателем политического протеста.
- В военизированных молодежных лагерях с помощью специальных тренингов готовятся ударные силы революции.
- Выстраивается цепочка практических целей, максимально приближенных к реальным требованиям масс.
- Обеспечивается преимущество оппозиции в электронных СМИ.
- Используются зрелищные массовые действия для побуждения всех недовольных к активности.
- Общество приводится в состояние анархии, начинаются массовые беспорядки.
- Управление осуществляется специально подготовленными специалистами.
- После захвата власти начинаются негласные чистки в госаппарате.
В.А. Барсамов выделяет «круг факторов» революции:
«1. Условием революции является общественно-политический кризис как состояние общества. Или слабое, «несостоявшееся государство».
2. Распространение утопии (по К. Мангейму) - иного образа будущего, чем тот который предлагается властью, и широкая его пропаганда.
3. Раскол элит и их готовность перевести внутренний конфликт в массовое столкновение.
4. Конфронтационная агитация и пропаганда.
5. Внешнее давление.
6. Парализация органов охраны порядка, безопасности и армии (идущая война, военный проигрыш и т.д.).
7. Идеологизированные или иначе мотивированные и относительно сплоченные группы руководителей оппозиции.
8. «Армия революции».
Наличие свободных и готовых к силовым действиям людей. Ими нередко выступают бывшие участники войн, военизированных, этнических организаций.
9. Активность масс – опыт участия в массовых действиях.
Массовое неповиновение, конфликты и т.д.
Дополнительных, но необязательных факторов немало. Например, одним из них является наличие успешных примеров революций».
Обобщая вышесказанное можно отметить, что термин «цветные революции» не относится к обозначению собственно революции и в большей степени подходит для обозначения двух социальных явлений:
- Комплекса социальных изменений, выражающихся в массовых протестных действиях, влекущих за собой смену правящей элиты на контрэлиту и/или представителей старой правящей элиты, перешедших в оппозицию.
- «Цветная революция» как комплекс используемых политических технологий смены правящего режима в интересах внутренних и внешних сил (технолого-конспирологический аспект данного явления).
Мы не сможем объективно оценивать эти явления, если будем акцентироваться только на одном из данных аспектов. «Цветная революция» ‑ это не только универсальная политтехнология (опыт показывает, что ее универсальность ‑ явление относительное, обусловленное комплексом специфических факторов), позволяющая внутренним и внешним силам активизировать протестное движение и сменить политическое руководство. Это также комплекс процессов имитирующих социально-политическую революцию (одним из следствий этих процессов является сама возможность применения данных политтехнологий), приведших к государственному перевороту с целью смены правящего режима. Как отмечает Г.О. Павловский, рассматривая «оранжевую революцию» на Украине: «Революция – это переворот, претендующий на тотальную миссию и легитимирующий себя этой миссией, пренебрегая возражениями и несогласными».
Как показывает опыт «цветных революций» в разных странах, смена политических режимов основывается на специфических комплексах факторов и каждая новая «революция», на деле являющаяся государственным переворотом, строится на универсальных политических технологиях, но на различающихся их комбинаций. Обобщение опыта «цветных революций» и явлений им близких в Сербии, Украине, Грузии, Киргизии и Молдавии демонстрирует существенные различия как в наборе факторов, так и в комбинации используемых технологий. Однако данные события обнаруживают универсальные политтехнологические характеристики, что позволяет утверждать возможность их детализации и обобщения.
1. Минченко Е. Как стать/остаться губернатором. М. 2001. С. 464.
2. Эвола Ю. Люди и руины. Критика фашизма: взгляд справа. М.: АСТ, 2007. С. 15.
3. Сорокин П.А. Социология революции. М.: Астрель, 2008. С. 32.
4. Штомпка П. Социология социальных изменений. - М.: Аспект Пресс, 1996. С. 366.
5. Goldstone J. Revolution and rebellion in the early Modern World. Berkeley, etc.: University of California press, 1991. Р. 10-11.
6. Белковский С. Общая теория революции, или апология Луки // Независимая газета. 23.05.2005.
7. Пугачев В.П. Управление свободой. М., 2005. С. 216-222.
8. «Оранжевая революция». Украинская версия. - М.: Европа, 2005.
9. Макиавелли Н. Размышления над первой декадой Тита Ливия / Н. Макиавелли. Государь. Размышления над первой декадой Тита Ливия. Минск: Харвест, 2004. С. 511-512.
10. Лафлэнд Дж. Техника государственного переворота / Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Н.А. Нарочницкая. - СПб.: Алетейя, 2008. С. 33.
11. Гарр Т. Почему люди бунтуют. - СПб.: Питер, 2005. С. 282.
12. Добаев И.П. Сетевые структуры оранжевых в ЮФО: угрозы национальной и региональной безопасности в России / Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Н.А. Нарочницкая. - СПб.: Алетейя, 2008. С. 198.
13. Nenadic Danijela dr Laszlo Bruszt, «Otpor» From social movement to political organization // M.A. in Political Science. Open Society University, Budapest, 07.06.2006.
14. Ильченков П. «Эксперсс-революция» в Сербии / Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Н.А. Нарочницкая. - СПб.: Алетейя, 2008. С. 61.
15. Попов Э.А. Украинские НПО: от «оранжевой революции» к экспорту «демократии» в постсоветские страны / Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Н.А. Нарочницкая. - СПб.: Алетейя, 2008. С. 95.
16. Арешев А.Г. «Оранжевые технологии» в Армении: внутренние факторы и внешняя обусловленность (2004-2007 гг.) / Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Н.А. Нарочницкая. - СПб.: Алетейя, 2008. С. 153-154.
17. Шарп Д. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения / Пер. с англ. Н. Козловской. М.: Новое издательство, 2005. С. 34-35.
18. Попов А. Блоги. Новая сфера влияния. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2008.
19. Скобл Р., Израэл Ш. Разговор дороже денег. Как блоггинг меняет общение бизнеса и потребителей. М.: Коммерсантъ; СПб.: Питер, 2007.
20. Жаров М., Шевяков Т. Хроники информационной войны. М.: Европа, 2009. С. 4.
21. Давыдов А.А. Социология изучает блогосферу // Социологические исследованияю. № 1. 2008. С. 97.
22. Ющук Л.А., Кузин А.В. Противодействие черному PR в Интернете. - М.: Вершина, 2008. С. 134.
23. Шуровьески Дж. Мудрость толпы. Почему вместе мы умнее, чем поодиночке, и как коллективный разум формирует бизнес, экономику, общество и государство. М., 2007. С. 83.
24. Каневский М. Мобильный дозор. ОSMыSливая политику. М.: Европа, 2006. - С. 14.
25. Массионс Дж. Социология. 9-е изд. СПб., 2004.
26. Куликов Е.М., Кубякин Е.О. Слухи как коммуникационный и социокультурный феномен современного общества. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2009.
