ББК 67 Право. Юридические науки
В статье автор сообщает о состоянии заболеваемости коронавирусом заключенных в исправительных учреждениях США. Изложенная в статье информация получена из работы Шэрон Доловича, профессора права школы права Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, директора проекта данных юридического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изложенных в эссе «COVID-19 за решеткой», а также других американских авторов, труды которых посвящены указанной проблематике.
COVID-19, коронавирус, американские тюрьмы, пенитенциарные учреждения, карцеральная система, транспарентность
Пандемия коронавируса представляет опасность в том числе и для лиц, признанных виновными судом и отбывающих наказание в виде лишения свободы в исправительных учреждениях[1]. С первых дней пандемии было ясно, что новый коронавирус представляет огромную опасность для более двух миллионов человек, заключенных в американские тюрьмы[2]. Реагируя на риск, многие государственные служащие по всей стране предприняли скромные шаги по сокращению числа заключенных в своих инстанциях. Но эти усилия хоть и приветствовались, были слишком минимальными, чтобы внести заметный вклад. К лету 2020 г. уровень заболеваемости в тюрьмах штатов и федеральных тюрьмах превысил национальные показатели в соотношении 5,5 к 1, и с учетом возраста люди в тюрьмах умирали в три раза чаще, чем общество в целом[3]. А к октябрю 2020 г. численность заключенных начала постепенно увеличиваться, освобождение заключенных в основном прекратилось, и осталось мало признаков более надежной стратегии так называемой декарцерации[4].
Поскольку кризис все еще продолжается, американское общество только начинает понимать общее влияние COVID-19 на людей, которые живут и работают в американских тюрьмах, и какое влияние, если таковое будет, пандемия окажет на продолжающуюся в стране приверженность массовому лишению свободы в неоправданно суровых условиях.
Настоящая статья преследует две основные цели: описать влияние COVID за решеткой в Соединенных Штатах и шаги, предпринятые с марта 2020 г. для смягчения угрозы, которую он представляет, и начать изучение динамики, приводящей к провалу официального ответа. В динамике объясняется, почему заключенные сталкиваются с повышенным риском заражения и потенциально смертельных осложнений от COVID-19. В ней описываются меры, предпринятые различными исправительными учреждениями в начале пандемии, чтобы попытаться ограничить распространение вируса в тюрьмах и пенитенциарных учреждениях, и почему, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, этих мер было недостаточно для установления контроля над вирусом. В динамике рассматриваются шаги, предпринятые государственными должностными лицами на всех уровнях для сокращения числа лиц, содержащихся под стражей, и излагаются первоначальные соображения относительно того, почему после согласованных усилий по освобождению со стороны многих государственных деятелей в первые месяцы пандемии эти усилия уже значительно замедлились ко второй половине мая 2020 г. Здесь основное внимание, хотя и не исключительно, уделяется в первую очередь тому, что федеральные суды не отвечают на срочные ходатайства заключенных истцов. Идея основана на работе Проекта Данных Юридического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе «COVID-19 за решеткой»[5]. В нем исследуется то, что показывают данные о показателях заболеваемости и смертности от COVID в местах лишения свободы, описываются пределы имеющихся данных и объясняется, почему воздействие на людей в тюрьмах и пенитенциарных учреждениях, вероятно, даже больше, чем предполагают официальные цифры. Работа посвящена культуре секретности, которую американские исправительные учреждения уже давно уполномочены культивировать в отношении того, что происходит за решеткой. В нем утверждается, что эта культура усугубила угрозу, которую COVID предоставляет как для заключенных, так и для персонала, что такая секретность противоречит императивам государственного учреждения и что необходимо заменить господствующую по умолчанию позицию сокрытия в духе транспарентности.
С первых дней пандемии эксперты в области общественного здравоохранения четко определили меры, необходимые для защиты от инфекции: социальное дистанцирование, максимально возможное взаимодействие с другими людьми на открытом воздухе, частое мытье рук, дезинфекция поверхностей, ношение чистой маски и т.д. Однако для заключенных принятие этих мер оказалось практически невозможным. Во-первых, социальное дистанцирование недоступно людям в пенитенциарных учреждениях и тюрьмах, большинство из которых живут в непосредственной близости от других, теснясь в общежитиях или маленьких камерах, где они едят, спят и живут в пределах футов, а часто и дюймов друг от друга. Даже при отсутствии переполненности там не будет достаточно места, чтобы люди могли оставаться на расстоянии шести футов друг от друга. По своей конструкции американские пенитенциарные учреждения обычно не могут обеспечить даже минимальную жилую площадь, которую эксперты по исправительным учреждениям долгое время считали необходимой, чтобы избежать «физического, умственного и эмоционального ухудшения»[6].
Проблема усугубляется тем, что многие американские пенитенциарные учреждения по-прежнему работают намного выше своей номинальной вместимости[7], тем, что размещение двух человек в камерах, рассчитанных на одного человека, — стандартная практика. Эти комнаты часто настолько малы — они могут составлять всего 55 квадратных футов — что, после учета койки, комода и места для хранения вещей, живущие в камере, как правило, не могут передвигаться одновременно, не прикасаясь друг к другу. Что касается проживания в общежитии, то нет ничего необычного в том, что в тюрьмах или тюремных общежитиях содержится 100 и более человек. При такой плотности населения могут потребоваться двойные или даже тройные койки, часто расположенные так близко друг к другу, что человек может протянуть руку и коснуться соседней койки. Это означает, что, пока люди спят, они могут находиться в пределах шести футов от пяти или восьми других людей. В течение дня, когда люди постоянно перемещаются, обычно невозможно сохранять дистанцию.
Люди, живущие вместе в маленьких камерах или переполненных общежитиях, делят раковины, туалеты и душевые, которые являются еще одним вектором передачи. Кроме того, возникают проблемы с медицинской точки зрения. В частности, тюрьмы переполнены людьми с непропорционально высоким риском осложнений, в случае заражения вирусом. Поскольку заключенные в среднем моложе, чем население страны в целом[8], можно ожидать, что риск осложнений от COVID будет ниже, чем в обществе в целом. Но это не так. Тюрьма наносит ущерб физическому здоровью, а медицинское обслуживание в тюрьмах часто оказывается крайне ненадлежащим, а профилактическая помощь в лучшем случае минимальна. В результате люди стареют быстрее, находясь в заключении[9].
В начале пандемии исправительные учреждения пытались избежать распространения вируса, отменяя посещения, закрывая свои учреждения для волонтеров и вводя карантин, который требовал, чтобы люди оставались в своих камерах или общежитиях почти все время. Но нельзя обойти стороной тот факт, что несколько раз в день кто-то все равно должен проходить через каждый угол объекта, чтобы доставить еду и проверить людей, находящихся в их камере или общежитии. Будучи людьми, заключенные имеют базовые потребности, которые необходимо удовлетворять ежедневно, если они хотят выжить: еда, лекарства, медицинская и психиатрическая помощь и т.д. Необходимость регулярно заботиться о нуждах заключенных особенно остро стоит при COVID. Некоторые люди, возможно, заразились вирусом и срочно нуждаются в медицинской помощи. Другие могут испытывать серьезную тревогу, суицидальные мысли или другие осложнения психического здоровья из-за стресса, связанного с длительным пребыванием взаперти во время беспрецедентной неопределенности[10], особенно в учреждениях, в которых произошли смертельные случаи, связанные с COVID[11].
Некоторые могут страдать от медицинских осложнений, не связанных с COVID, но не могут попасть в больницу из-за ограничений на передвижение. Следовательно, неизбежна некоторая ежедневная циркуляция сотрудников пенитенциарных учреждений, медицинского и психиатрического персонала. И какой бы ни была их цель, каждый человек, который циркулирует в учреждении, может распространять вирус или подвергаться риску заражения самостоятельно.
Последний момент следует подчеркнуть: персонал тоже сталкивается с повышенным риском заражения вирусом. Они также проводят часы каждый день в карцеральных учреждениях, где они не могут социально дистанцироваться и должны дышать рециркуляционным воздухом в течение многих часов. И каждый день по окончании смены сотрудники покидают свои учреждения, потенциально принося вирус с собой в свои дома и общины.
Вот такая картина в американских исправительных учреждениях. А как обстоит дело с COVID в российских местах лишения свободы? Это вопрос для следующего исследования.
[1] Вся информация, представленная в этой статье, принадлежит Шэрон Доловичу, профессору права школы права Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, директору проекта данных юридического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изложенных в эссе «COVID-19 за решеткой».
[2] Автор выражает благодарность Стелле Раульевне Адамоковой за перевод использованной литературы с английского языка.
[3] COVID-19 Cases and Deaths in Federal and State Prisons / B. Saloner, K. Parish, J.A. Ward et al. // J. AM. MED. ASSOC. 2020. 324:602–3.
[4] О карцерации и карцеральной системе в США см.: Тепляшин П.В. Неолиберальное институциональное развитие пенитенциарных систем: компаративистский аспект // Уголовно-исполнительное право. 2019. Т. 14 (1–4). № 3. С. 244–249.
[5] С момента начала пандемии проект данных юридического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе «COVID-19 за решеткой» отслеживает влияние COVID в американских пенитенциарных учреждениях и тюрьмах. Он также отслеживает влияние COVID на иммиграционные центры содержания под стражей и молодежные учреждения, а также на освобождение из тюрем и пенитенциарных учреждений и организацию на низовом уровне кампаний в интересах заключенных. Кроме того, Проект Данных в сотрудничестве с юридической школой Колумбии, защитниками Бронкса (Bronx Defenders) и Zealous ведет базу данных судебных документов и постановлений суда, касающихся содержания COVID в заключении.
[6] Rhodes v. Chapman. 452 U.S. 337, 371 (1981) (Marshall, J., dissenting).
[7] По данным Бюро статистики юстиции, от 12 до 25 государственных тюрем в настоящее время переполнены, составляя от 26 до 49 процентов всех заключенных. NAT’L ACADEMIES OF SCIENCES, ENGINEERING & MEDICINE, DECARCERATING CORRECTIONAL FACILITIES DURING COVID-19: ADVANCING HEALTH, EQUITY, AND SAFETY 2–5 (Emily A. Wang et al. eds., 2020).
[8] Ulmer J.T., Steffensmeier D. The Age and Crime Relationship: Social Variation, Social Explanations, in THE NURTURE VERSUS BIOSOCIAL DEBATE IN CRIMINOLOGY: ON THE ORIGINS OF CRIMINAL BEHAVIOR AND CRIMINALITY 377, 377–78 (2014); Matt Vogel & Lauren C. Porter, Toward a Demographic Understanding of Incarceration Disparities: Race, Ethnicity, and Age Structure, 32 J. QUANT. CRIMINOL. 516, 517 (2016).
[9] Brie A. Williams et al., Addressing the Aging Crisis in U.S. Criminal Justice Health Care, 60 J. AM. GERIATRIC SOC’Y 1150, 1151 (2012) («Возраст, в котором заключенный считается достигшим «старшего» или «пожилого» возраста, зависит от юрисдикции. В целом возраст предела ниже, чем для некурящих заключенных из-за общего мнения, что многие заключенные испытывают «ускоренное старение». По крайней мере, 20 государственных департаментов исправительных учреждений и национальная комиссия по исправительным учреждениям здравоохранения теперь установили возрастной предел для «пожилых» заключенных на уровне 50 или 55 лет»).
[10] Например, Hannah Riley, руководящий комитет по гуманитарному реагированию призывает Министерство юстиции США вмешаться, поскольку тюрьмы Джорджии погружаются в хаос, связанный с COVID-19, SOUTHERN CTR. FOR HUMAN RIGHTS (Sept. 15, 2020) (сообщается, что количество самоубийств в тюрьмах Джорджии в 2020 году вдвое больше, чем в предыдущие годы).
[11] Также это вирусное видео, записанное на контрабандный мобильный телефон жителем FCI Elkton 5 апреля 2020 г., которое убедительно передает отчаяние, испытанное людьми, запертыми в тюрьмах, пережившими множественные смертельные случаи из-за COVID.
1. COVID-19 Cases and Deaths in Federal and State Prisons / B. Saloner, K. Parish, J.A. Ward et al. // J. AM. MED. ASSOC. 2020. 324:602-3.
2. Oshinsky D. M. Worse than Slavery: Parchman farm and the Ordeal of jim crow yustice. 1997.
3. Douglas A. Blackmon, Slavery by another name: nhe re-enslavement of black Americans from the civil war to world war II . 2008.
4. Wagner P., Widra E. No Need to Wait for Pandemics: the Public Health Case for Criminal Justice Reform. 2020.
5. Ageing Prisoners: An Introduction to Geriatric Health-Care Challenges in Correctional Facilities / R. Bedard et al. // INT’L REV. RED CROSS. 2016.
6. Dolovich Sh. Creating the Permanent Prisoner, in life without parole: Americas new death penalty? / Charles Ogletree & Austin Sarat eds. 2012.
7. Dolovich Sh. Exclusion and Control in the Carceral State // 16 BERKELEY J. CRIM. L. 259. 2012. Pp. 288-292.
8. Dolovich Sh. The Regulation and Oversight of American Prisons // ANNUAL R. CRIMINOL. (forthcoming 2021).
9. Taja-Nia Henderson. Property, Penality and (Racial) Profiling // 12 STAN. J. C.R. & C.L. 177. 2016.
10. Тепляшин П.В. Неолиберальное институциональное развитие пенитенциарных систем: компаративистский аспект // Уголовно-исполнительное право. 2019. Т. 14 (1-4). № 3.
