Самара, Самарская область, Россия
ГРНТИ 10.77 Уголовное право
ОКСО 40.06.01 Юриспруденция
ББК 67 Право. Юридические науки
ТБК 7581 Уголовное право
Статья посвящена исследованию некоторых дискуссионных вопросов, касающихся трактовки признаков субъективной стороны половых преступлений, которые возникают в теории уголовного права и в правоприменительной практике в связи с реализацией норм уголовного закона, предусматривающих ответственность за сексуальные посягательства. В числе таких вопросов: содержание умысла при совершении половых преступлений, о допустимости привлечения к ответственности за такого рода преступления при совершении их по неосторожности, об оценке действий субъекта, который заблуждается по поводу действительного возраста потерпевшей(его), об ошибках при оценке добросовестности заблуждения виновного в возрасте потерпевшей(его), о недопустимости объективного вменения в связи с исключением из ряда статей УК РФ признака «заведомости», о влиянии признаков мотива и цели на квалификацию и наказуемость сексуальных посягательств, и др..
половые преступления, субъективная сторона, вина, объективное вменение, мотив и цель преступления
Наукой уголовного права к субъективным признакам состава преступления традиционно относятся признаки, характеризующие субъективную сторону и субъекта преступления. Под субъективной стороной преступления понимается психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления, образующая психологическое, т.е. субъективное содержание преступления, поэтому является его внутренней (по отношению к внешней, объективной) стороной. Содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких признаков, как вина, мотив, цель и эмоции. Представляя различные формы психической активности, данные признаки «органически связаны между собой и зависимы друг от друга, но, тем не менее, представляют самостоятельные психологические явления, ни одно из которых не может включать в себя другие в качестве составной части» [16, с. 58].
Субъективная сторона преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности характеризуется умышленной формой вины, а в некоторых квалифицированных их составах – двойной формой вины. Умышленная форма вины, например изнасилования, выражается в прямом умысле: виновный осознает, что вступает в половое сношение с применением насилия, угроз или использованием беспомощного состояния потерпевшей (интеллектуальный момент), и желает этого (волевой момент). Интеллектуальный момент вины в рамках тех составов половых преступлений, которые характеризуются специальным возрастом потерпевшего лица (например, п. «а» ч. 3 ст.131, п. «б» ч. 4 ст.132, ст. 134, ст. 135 УК РФ), дополняется осознанием виновным факта недостижения потерпевшим определенного возраста (достоверное знание о возрасте ввиду давнего знакомства; сообщение о возрасте самим потерпевшим лицом или третьими лицами и др.), или осознанием возможности недостижения потерпевшим лицом этого возраста (предположение о возрасте, основанное на внешнем виде потерпевшего(ей), на сведениях о возрасте друзей и одноклассников потерпевшего(ей) и т.д.).
В связи с этим в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» указывается, что «применяя закон об уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных статьями 131-135 УК РФ, в отношении несовершеннолетних, судам следует исходить из того, что квалификация преступлений по соответствующим признакам (к примеру, по пункту «а» части 3 статьи 131 УК РФ) возможна лишь в случаях, когда виновный знал или допускал, что потерпевшим является лицо, не достигшее восемнадцати лет или иного возраста, специально указанного в диспозиции статьи Особенной части УК РФ» [14, п. 22]. Следовательно, психическое отношение виновного лица к этому обстоятельству (несовершеннолетию потерпевшего лица) ограничивается умыслом. Ввиду чего, при квалификации сексуальных действий с лицом, не достигшим определенного возраста, правоприменителю необходимо устанавливать наличие умысла виновного лица на совершение инкриминируемых ему действий, в том числе и в отношении возраста потерпевшего(ей). Это правило касается и признака «использование беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего)» в составах преступлений, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ. Его следует вменять, только если субъект осознавал, совершая названные преступления, что потерпевшее лицо находится в беспомощном состоянии.
В целом специалисты практически единодушно признают, что половые преступления включают умышленную форму вины [19, с. 97; 2, с. 22]. Вместе с тем относительно формы вины в некоторых их составах в литературе существуют и другие точки зрения. Так, некоторые авторы высказывали мысль, что преступление, предусмотренное нынешней статьей 134 УК РФ, может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности, в частности, по небрежности. Они указывали, что рассматриваемое преступление будет иметь место в случае, когда виновное лицо не осознавало общественно опасного характера своих действий, но по обстоятельствам дела должно было и могло его осознавать (ч. 2 ст. 26 УК РФ) [23, с. 115; 8, с. 129; 18, с. 31]. Верно пишет А.А. Бимбинов, что «использование в данном случае формулы «должен и мог осознавать» не представляется возможным. Объективный критерий «должен осознавать» носит нормативный характер, то есть обозначает вытекающую из различных норм обязанность лица в каждом конкретном случае выяснять возраст сексуального партнера. Такая обязанность действующим российским законодательством не предусмотрена» [3, с. 103 – 104]. Неосторожная форма вины, согласно действующей редакции ст. 26 УК РФ, не предусматривает в качестве обязательного момент осознания лицом общественной опасности деяния. Следовательно, вина в форме неосторожности в составе преступления, предусмотренного статьей 134 УК РФ, равно как и в других составах половых преступлений, в которых признаком является недостижение потерпевшим определенного возраста, исключена.
В правоприменительной деятельности нередко возникают следующие дискуссионные вопросы при доказывании субъективной стороны половых преступлений:
1) Вопрос об оценке действий субъекта, который заблуждается по поводу действительного возраста потерпевшей(его) (виновное лицо полагало, что потерпевшая(ий) – совершеннолетняя(ий), а оказалось – нет). Полагаем: если субъект не осознавал общественно опасный характер посягательства, связанный с несовершеннолетием потерпевшего лица, то есть не знал и не имел достаточных оснований, чтобы допустить факт недостижения потерпевшим лицом определенного возраста, то содеянное им не образует состава преступления (например, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 131, ст. 134, 135 УК РФ). Закрепленный ч. 1 ст. 5 УК РФ принцип вины требует учитывать восприятие возраста жертвы самим субъектом, но чтобы выяснить его действительную оценку возраста потерпевшего лица, принимаются во внимание внешние признаки жертвы и окружающие обстоятельства, в которых произошло посягательство. Правоприменитель (следователь, суд и т.д.), чтобы установить истинное представление виновного лица о возрасте жертвы, должен посмотреть на нее и обстоятельства дела глазами самого преступника. Если, к примеру, суд придет к выводу о том, что виновное лицо не знало и по обстоятельствам дела добросовестно заблуждалось относительно возраста жертвы, оно не подлежит ответственности по статье или пункту статьи УК РФ, предусматривающей соответствующий возрастной признак (например, по п. «а» ч. 3 ст. 131 или ст. 134 УК РФ).
2) Второй вопрос, связанный с субъективной стороной, заключается в выяснении того, было ли сопротивление потерпевшего лица при сексуальном посягательстве действительным или мнимым (не является ли «сопротивление» маскировкой желания лица вступить в интимную связь). Специалисты занимают две противоположные позиции относительно данного дискуссионного вопроса. Американский автор Д. Флетчер пишет: «если женщина на самом деле была против, то она является жертвой сексуального насилия, и тогда имело место преступление (изнасилование). Но отсюда не следует, что любой обвиняемый, сидящий на скамье подсудимых, должен быть осужден за изнасилование. Если в момент совершения деяния он был невменяем, то ответственности он не подлежит. Точно так же, рассуждая логично, если он действовал резонно, ошибаясь относительно согласия женщины, то он опять-таки не должен подлежать ответственности» [12, с. 273 – 274]. По мнению А.В. Наумова, в жизни нередки ситуации, когда обвиняемый в изнасиловании на самом деле ошибочно оценил ситуацию и не заметил действительного нежелания потерпевшей вступить с ним в половую связь. Однако сама по себе добросовестность такой ошибки обвиняемого не может повлиять на изменение оценки его поведения как преступного. Этот риск ошибки лежит на самом обвиняемом, и правомерность его действий зависит от того, было ли в действительности согласие потерпевшей. И в российском уголовном праве нет оснований для оправдания лица в случае такой ошибки. Она может быть (да и то лишь в определенных случаях) учтена в качестве смягчающего наказание обстоятельства [11, с. 170 – 173].
На наш взгляд, можно предложить следующее: а) если женщина добровольно уединяется с мужчиной, а ранее ему становится известно от ее подруг, что он ей симпатичен и она испытывает к нему физическое влечение, хотела бы с ним отношений, они вместе проводили время, распивали спиртное, целовались и обнимались, то минимальное по интенсивности сопротивление в данном случае может быть расценено посягающим лицом как естественное женское кокетство и признано притворным; б) если лицо хотя и внутренне не желает вступать в половой контакт, но в силу робости и нерешительности внешне не препятствует его осуществлению, а субъект, воспринимая такое пассивное поведение как молчаливое согласие, совершает сексуальный акт, то его действия не образуют состава преступления; в) в случае, если жертва и виновный до этого не были знакомы между собой и у них нет истории личных взаимоотношений, то любое по активности сопротивление и даже его отсутствие в силу страха должно быть расценено как действительное нежелание жертвы на сексуальное сближение. Таким образом, приходим к выводу, что добросовестность заблуждения субъекта относительно возраста потерпевшего лица и его согласия на вступление в половые отношения необходимо устанавливать в контексте и с учетом тех объективных обстоятельств, в которых совершено деяние и которые отражаются в сознании субъекта.
Итак, мы выяснили, что сексуальные посягательства могут совершаться только с умыслом. Но поскольку Уголовный кодекс России предусматривает деление умысла на прямой и косвенный, резонно возникает вопрос о том, какой вид умысла характерен для рассматриваемых преступлений. Большинство специалистов по половым преступлениям в целом [11, с. 170 – 183] и отдельным их видам [25, с. 294; 17, с. 135; 3, с. 105; 7, с. 22] считают, что их субъективная сторона характеризуется только прямым умыслом; другие полагают, что отдельные из этих преступлений могут быть совершены не только с прямым, но и косвенным умыслом [20, с. 184].
С этих теоретических позиций, отметим, что основные составы преступлений, предусмотренные статьями 131-135 УК РФ, по конструкции являются формальными, следовательно, отношение к последствиям, не обладающим юридическим значением, не входит в содержание вины. Поэтому прямой умысел является единственно возможным видом вины в основных составах преступлений, предусмотренных ст. 131-135 УК РФ. Однако этот вывод не распространяется на ряд квалифицированных составов анализируемых преступлений.
Субъективная сторона изнасилования и насильственных действий сексуального характера, повлекших заражение потерпевшей (потерпевшего) венерическим заболеванием (п. «в» ч. 2 ст. 131 и п. «в» ч. 2 ст. 132 УК РФ), характеризуется прямым умыслом применительно к совершаемым действиям, а к наступившим в результате этих сексуальных действий преступным последствиям может характеризоваться как прямым или косвенным умыслом, так и неосторожностью в виде легкомыслия. Такой же позиции придерживается и Верховный Суд РФ, разъясняя, что «ответственность по пункту «в» части 2 статьи 131 УК РФ и (или) по пункту «в» части 2 статьи 132 УК РФ наступает в случаях, когда лицо, заразившее потерпевшее лицо венерическим заболеванием, знало о наличии у него этого заболевания, предвидело возможность или неизбежность заражения и желало или допускало такое заражение, а равно когда оно предвидело возможность заражения потерпевшего лица, но самонадеянно рассчитывало на предотвращение этого последствия» [14, п. 12].
Квалифицированные составы, предусматривающие ответственность за изнасилование и насильственные действия сексуального характера, повлекшие по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего (потерпевшей), заражение его (ее) ВИЧ-инфекцией, иные тяжкие последствия (п. «б» ч. 3 ст. 131 и п. «б» ч. 3 ст. 132 УК РФ) или смерть потерпевшего лица (п. «а» ч. 4 ст. 131 и п. «а» ч. 4 ст. 132 УК РФ), законодатель конструирует с двойной формой вины – прямым умыслом по отношению к насильственному сексуальному действию и неосторожностью по отношению к указанным общественно опасным последствиям. Особенности ответственности за преступление, совершенное с двумя формами вины, устанавливаются в ст. 27 УК РФ. В целом такое преступление признается совершенным умышленно. Вместе с тем следует учитывать, что в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 04 декабря 2014 г. № 16 указывается, что действия виновного подлежат квалификации по пункту «б» части 3 статьи 131 и (или) по пункту «б» части 3 статьи 132 УК РФ как при неосторожном, так и при умышленном заражении потерпевшего лица ВИЧ-инфекцией.
В этой связи в литературе обсуждается вопрос: «иные тяжкие последствия» в рамках указанных квалифицированных составов могут быть причинены только по неосторожности или умышленно тоже? Мнения правоведов разделились: одни авторы считают, что исходным моментом во всех случаях решения этого вопроса должно быть обязательное условие – тяжкие последствия наступают от изнасилования или покушения на него и совершены виновно, то есть умышленно или неосторожно [22, с. 180]; М.В. Кахний также допускает умысел к тяжким последствия [9, с. 62 – 64]. К такому пониманию субъективной стороны больше склоняется и Н.В. Тыдыкова, считая, что в практической плоскости это оправдано, так как возможны ситуации, когда виновный желал наступления тяжких последствий, которые сами по себе не образуют самостоятельных преступлений. Если исходить из того, что отношение к тяжким последствия должно быть только неосторожным, то им нельзя будет дать уголовно-правовой оценки, если допускать и умышленное отношение, то будет возможна полная и правильная квалификация [21, с. 170]. Другие полагают, что квалификация содеянного по признаку тяжких последствий возможна лишь при установлении неосторожной формы вины [1, с. 49]. Между тем ряд решений Верховного Суда РФ указывают на то, что отношение к иным тяжким последствиям может быть только неосторожным. Так, Президиум Верховного Суда РФ по конкретному делу пришел к выводу, что когда «смерть потерпевшей наступила в результате умышленных действий виновного, а причинение каких-либо тяжких последствий по неосторожности судом не установлено, содеянное не может быть квалифицировано по п. «б» ч.3 ст.131 и п. «б» ч.3 ст.132 УК РФ» [15, с. 2 – 3]. Отсюда следует, что в случае умышленного причинения каких-либо иных тяжких последствий в результате совершения насильственного сексуального действия, имеет место совокупность, если такие тяжкие последствия образуют самостоятельный состав преступления.
Анализируя субъективную сторону, следует обратить внимание на отсутствие в действующей редакции статей 131, 132, 134, 135 УК РФ признака «заведомости». Данное законодательное решение вызвало среди ученых различные отклики: 1) одобрительные одних (О.А. Гоноченко [6, с. 21 – 22], А.А. Бимбинов [3, с. 106 – 110]), считающих, что термин «заведомость» предполагает именно достоверное знание о том, что потерпевшее лицо не достигло указанного в законе возраста, поэтому его исключение повысило бы эффективность борьбы с такого рода преступлениями и укрепило бы гуманистические гарантии прав и свобод потерпевших в уголовном праве; 2) и отрицательные других (О. Буркиной, Е. Котельниковой [4, с. 22], М.А. Воронина [5, с. 112]), полагающих, что отсутствие данного признака означает, что лицо, совершая общественно опасное деяние в отношении несовершеннолетнего лица, не достигшего определенного возраста, будет наказано без учета его внутреннего субъективного отношения к возрасту, поэтому необходимо вернуть признак «заведомости». Верно пишет П.С. Яни, что исключение указания на «заведомость» не освобождает органы следствия от обязанности доказывания наличия у виновного лица умысла на совершение инкриминируемых ему действий [26, с. 20]. Эта же позиция находит подтверждение в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 31 января 2011 г. №3-О11-2 [13, п. 15].
В соответствии с цитировавшимся выше п. 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 04 декабря 2014 г. №16, отсутствие в действующей редакции ряда статей о половых преступлениях указания на заведомость не дает оснований вменять анализируемый квалифицирующий признак, основываясь на одном лишь факте недостижения потерпевшей (потерпевшим) указанного в законе возраста, независимо от того, осознавал ли виновный данный факт [14, п. 22]. Необходимо устанавливать заведомую осведомленность виновного о возрасте потерпевшего лица, в противном случае будет иметь место объективное вменение, которое законом принципиально не допускается (ч. 2 ст. 5 УК). Нельзя не согласиться, что возраст потерпевшей (потерпевшего) в данном случае является отягчающим обстоятельством объективного характера и может вменяться виновному лицу лишь при осознании им факта наличия этого признака [10, с. 323].
Помимо вины признаками субъективной стороны преступления являются мотив и цель. Представляется интересным выяснить значение этих признаков применительно к преступлениям против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Анализируя статьи главы 18 УК РФ, приходим к выводу, что мотивы и цели не формулируются законодателем ни в качестве основных (конструктивных), ни в качестве квалифицирующих признаков в составах рассматриваемых преступлений. Однако это не означает, что они вовсе безразличны для уголовной ответственности за половые преступления. Мотив и цель могут учитываться как обстоятельства, которые без изменения квалификации смягчают или отягчают наказание. Так, совершение полового преступления по мотивам идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы рассматривается как отягчающее обстоятельство (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Напротив, совершение, например, изнасилования в случае аморального поведения потерпевшей, явившегося поводом для этого преступления, признается обстоятельством, смягчающим ответственность за него (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ). Поскольку закон не называет в статьях УК РФ, предусматривающих ответственность за половые преступления, специальные мотивы и цели их совершения, они могут быть разнообразными и на квалификацию не влияют. Этой же позиции придерживается абсолютное большинство авторов, анализирующих половые преступления в целом [19, с. 97; 2, с. 24].
Дифференцированно к характеристике мотива и цели половых преступлений подходит Верховный Суд РФ. Применительно к преступлениям, предусмотренным статьями 131 и 132 УК РФ, указывается, что «мотив их совершения (удовлетворение половой потребности, месть, национальная или религиозная ненависть, желание унизить потерпевшее лицо и т.п.) для квалификации содеянного значения не имеет» [14, п. 1].
К развратным действиям в статье 135 УК РФ, согласно разъяснению Пленума Верховного Суда РФ, надлежит относить «любые действия, направленные на удовлетворение сексуального влечения виновного, или на вызывание сексуального возбуждения у потерпевшего лица, или на пробуждение у него интереса к сексуальным отношениям» [14, п. 17].
Мы также считаем, что к определению мотива и цели преступлений, предусмотренных статьями 131, 132, 134 и 135 УК РФ, необходимо подходить раздельно в зависимости от вида сексуальных действий; но несколько по иному, чем это предлагают другие специалисты. Половое сношение, мужеложство и лесбиянство объективно обладают свойством нарушать объект рассматриваемых преступлений – половую свободу и половую неприкосновенность человека. Их субъект не может не осознавать причинение своими действиями вреда этим благам. Однако, поскольку мотивами и целями удовлетворения половой страсти данные насильственные действия хотя и наиболее часто сопровождаются, но не исчерпываются (кроме того, мотивами их совершения могут служить корысть, желание унизить, подчинить жертву и доминировать и т.д.), постольку указание на них как на обязательные признаки составов является излишним и будет препятствовать правильной квалификации. Поэтому не должно быть жесткой привязки этих форм полового поведения к сексуальному мотиву и цели сексуального удовлетворения. Это касается и четкого закрепления мотива и цели удовлетворения сексуальной потребности для оценки иных действий сексуального характера по ст. 132 УК РФ, предлагаемого некоторыми учеными [24, с. 11 – 12]. Для правильной квалификации иных действий по ст.132 УК РФ вполне достаточно указания законодателя на их сексуальный характер, то есть способность таковых причинять вред охраняемым объектам. В таком случае под данную статью обоснованно не подпадают такие деяния как: истязания, удары, сечения розгами, прижигания сигаретами, укусы, поскольку они не нарушают половой свободы и половой неприкосновенности, даже если они служат удовлетворению половой страсти виновного. Введение мотива и цели удовлетворения сексуальной потребности в качестве криминообразующих признаков состава насильственных действий сексуального характера откроет статью 132 УК РФ для квалификации подобных действий (несущих вред исключительно здоровью). Поскольку тогда сексуальный характер действий будет определяться сексуальной мотивацией виновного. А с другой стороны, в таком случае за рамками статьи 132 УК РФ будут необоснованно оставаться многие деяния, причиняющие вред половой свободе и половой неприкосновенности человека. Так как действия сексуального характера, нарушающие половую свободу и половую неприкосновенность, могут совершаться не только для удовлетворения сексуальных потребностей, но и с иной мотивацией.
Также отметим, что указание Пленума Верховного Суда РФ на цель – удовлетворение сексуального влечения виновного, или на вызывание сексуального возбуждения у потерпевшего лица, или на пробуждение у него интереса к сексуальным отношениям как обязательный признак любых развратных действий (ст. 135 УК РФ) необоснованно ограничивает круг их телесных видов.
Использование вышеуказанной цели в качестве криминообразующего признака телесных развратных действий, на наш взгляд, является лишним, так как, во-первых, по своему характеру они сопоставимы с половым сношением, мужеложством и лесбиянством, применительно к которым Верховный Суд РФ не указывает криминообразующей цели; во-вторых, телесные развратные действия также могут совершаться с иными, кроме названных, мотивами и целями (такими как хулиганские побуждения, корысть, желание унизить, месть и т.д.), что не делает общественную опасность этих деяний недостаточной для криминализации.
Поэтому считаем необходимым внести изменения в пункт 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности», сохранив указание на цель как обязательный признак субъективной стороны только состава бестелесных развратных действий. А указание на специальную цель в составе развратных действий, совершаемых с телесным контактом, отменить, подобно тому, как его нет применительно к половому сношению, мужеложству и лесбиянству.
1. Андреева Л.А. Квалификация изнасилований. СПб., 1999. - 56 с.
2. Байбарин А.А., Гребеньков А.А. Половые преступления. Курск, 2013. - 109 с.
3. Бимбинов А.А. Ненасильственные половые преступления: Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2015. - 227 с.
4. Буркина О., Котельникова Е. Признаки потерпевшего в уголовном законе (анализ новой редакции ст.ст. 134 и 135 УК РФ) // Уголовное право. 2010. № 2. - С. 21 - 23.
5. Воронин М.А. Вопрос исключения признака «заведомости» из диспозиции статьи 134 Уголовного кодекса Российской Федерации // Международный научно-исследовательский журнал. 2013. № 4-2 (11). - С. 111 - 112.
6. Гоноченко О.А. Уголовно-правовые средства защиты несовершеннолетних от сексуального совращения и сексуальной эксплуатации: Дисс. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004. - 191 с.
7. Готчина Л.В., Логинова Л.В. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетних. М., 2015. - 192 с.
8. Игнатов А.Н. Квалификация половых преступлений. М., 1974. - 253 с.
9. Кахний М.В. Особо квалифицированные виды изнасилования: проблемы теории и правоприменения // Современное право. 2007. № 9. - С. 62 - 64.
10. Корнеева А.В. Исключение указания на «заведомость» в статьях 131 и 132 УК РФ: есть ли смысл? // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Седьмой Международной научно-практической конференции 28-29 сентября 2010 г. М., 2010. - С. 322 - 326.
11. Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. Т.1. Общая часть. М., 2008. - 736 с.
12. Наумов А.В., Флетчер Д. Основные концепции современного уголовного права. М,, 1998. - 512 с.
13. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 31 января 2011 г. № 3-О11-2 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2011. № 8.
14. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации 04 декабря 2014 г. №16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» // Российская газета. № 284. 12.12.2014.
15. Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации №4П12ПР // Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за второй квартал 2012 г.. - 96 с.
16. Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2002. - 304 с.
17. Романов В.Г. Уголовная ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста: Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2013. - 218 с.
18. Сафронов В.Н., Свидлов Н.М. Вопросы квалификации половых преступлений. Волгоград, 1984. - 55 с.
19. Смирнов А.М. Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности. М., 2015. - 260 с.
20. Советское уголовное право. Часть Особенная / Алексеев Н.С., Беляев Н.А., Домахин С.А. и др.. Л., 1959. - 470 с.
21. Тыдыкова Н.В. Уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации насильственных половых преступлений. М., 2013. - 192 с.
22. Уголовное право. Особенная часть: учебник для вузов / отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселов. М., 2001. - 960 с.
23. Хлынцов М.Н. Борьба с половыми преступлениями (уголовно-правовое и криминалистическое исследование). Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1966. - 19 с.
24. Цэнгэл С.Д. Квалификация насильственных действий сексуального характера (статья 132 УК РФ): Дисс. … канд. юрид. наук. СПб., 2004. - 220 с.
25. Яковлев Я.М. Половые преступления. Душанбе, 1969. - 453 с.
26. Яни П.С. Вопросы квалификации половых преступлений // Законность. 2013. № 5. - С. 16 - 21.
