Законы, издаваемые государством, имеют не только текстовую, но и правовую природу. Любой текст, в том числе текст закона, нуждается не только в чтении, но и в правовом истолковании. На практике решение задач истолкования законодательных актов осложняется рядом проблем и обстоятельств. Среди них, наряду с проблематикой юридических приемов толкования, особое место занимают правовые и логические проблемы правоведения. Толкование за- конодательных актов требует специальной подготовки, навыков и умений. В юридической теории не все проблемы еще стали предметом теоретического исследования. К правовым проблемам толкования законодательных актов можно отнести экзегетику и эйсегетику толкования, к логическим — изоморфизм и антиномию отношений именования.
закон, толкование, уяснение, разъяснение, экзегетика, эйсегетика, изоморфизм, антиномия отношений именования.
Законы, издаваемые государством, имеют не только текстовую, но и правовую природу. Любой текст нуждается в истолковании, а право - в понимании. Понимание правового содержания закона требует не только навыков чтения, но и владения искусством правоведения. Решение этих задач связано с рядом проблем.
Обращаясь к тексту законодательного акта, читатель ожидает от специалистов пояснений и комментариев, раскрывающих точное значение неясных для него слов и выражений. В то же время, когда текст облекается в форму закона и становится нормативным правовым актом, он обретает новое измерение - деонтическую модальность. Вследствие этого силу закона имеют не только слова закона, но и их законодательно установленные значения. Читатели закона не только стремятся познакомиться с законом, но и верно, в соответствии с законом, понимать сказанное в нем - понимать так же, как понимает это закон.
На практике нередко проблемы возникают в связи с буквальным толкованием текста законодательного акта. Ограниченные возможности буквального толкования состоят в том, что с его помощью, хотя и можно понять отдельные слова закона, но не всегда удается однозначно уяснить закон в целом. Вследствие этого проблемы возникают с пределами действия установленной законом уголовно-правовой нормы.
Например, в ст. 260 УК РФ предусматривается уголовная ответственность за незаконную рубку лесных насаждений. По мнению прокурорских работников, АВТОРУ УКАЗАТЬ ГДЕ ЭТО МНЕНИЕ ВЫРАЖЕНО? Оно официальное или частное? Как представляется в данном контексте обобщение не очень уместно ? ЕСЛИ ЭТО МНЕНИЕ только Чуракова надо указать в тексте его. буквальное толкование этой нормы приводит к выводу, что под рубкой лесных насаждений в УК РФ в виду имеется деяние, совершаемое действием [18, c. 47]. Однако не секрет, что преступления в сфере лесопользованиялесонарушения нередко совершаются также и в форме бездействия, когда в результате заготовки леса и его транспортировки не принимаются надлежащие меры противопожарной безопасности, в результате чего происходит пожар. Между тем, по мнению Д. Чуракова, норма ст. 260 УК РФ предусматривает, в силу ее буквального толкования, что такие деяния могут быть совершены только в форме действия.
Как видим, толкование закона - не такая уж простая задача, как это может показаться на первый взгляд. Толкование закона требует специальной профессиональной подготовки, опыта, знаний, умений и навыков.
Значительный вклад в разработку проблем толкования законодательных актов внесли такие ученые, как П.Е. Недбайло [11], А.С. Шляпочников [19], А.С. Пиголкин [12], Н.Н. Вопленко [1], В.Ф. Щепельков [20], Я.Н. Колоколов [7], П.С. Яни [21], Ю.Е. Пудовочкин [13], и др.
Условно проблемы толкования законодательного текста можно подразделить три области: область правовых начал толкования, логические и формально-юридические проблемы.
К правовым проблемам толкования следует отнести экзегетические и эйсегетические начала толкования. Важно отметить, что именно правовые начала толкования составляют его исходные посылки. Эти проблемы не сводятся только к методам и приемам, которые используются в целях толкования, т.е. к его формально-юридическим проблемам.
К логическим проблемам толкования законодательных актов можно отнести такие, как изоморфизм толкования и антиномию отношений именования.
Формально-юридические проблемы толкования порождаются ошибками в применении отработанных в юриспруденции приемов чтения и осмысления приемов законотворческой деятельности, организации и построения текста законодательных актов. Формально-юридические проблемы решаются приемами толкования, выработанными юридической наукой. В юридической теории приемы толкования классифицируются в зависимости от субъекта, объема, способов и целей толкования [17, c. 59 - 63]. В настоящей работе формально-юридические проблемы толкования не рассматриваются.
Правовые начала толкования закона
Применительно к Библии истолкование ее текста обычно определяется как экзегеза (от греч. - «толкование»), буквально «выведение» смысла из текста. Экзегеза не единственный вид толкования Священного писания. Другим видом богословского толкования служит эйсегеза (от греч. - «введение»), т.е. введение смысла в текст. Экзегеза и эйсегеза - два богословских начала толкования Библейских текстов. Говоря упрощенно, экзегетическое учение отвечает на вопрос «Что на самом деле данный текст имеет в виду?». Эйсегетическое учение отвечает на другой вопрос, а именно: «О чем можно подумать в связи с данным текстом?» [3, c. 23].
Проблематика экзегетических и эйсегетических начал в толковании не чужда и юриспруденции. В частности, здесь экзегетическое начало проявляется как стремление к истолкованию текста законодательного акта в его исходном контексте, т.е. в том же контексте, в каком с текстом законодательного акта имеет дело сам законодатель. Лишь такое толкование многими признается единственно верным и нормативно обязательным. При этом закон выступает критерием истинности толкования, всех иных высказываний по вопросам текущего состояния позитивного права. В рамках экзегетического начала появляется возможность обеспечить научность юридического толкования, поскольку в качестве критерия его истинности толкования выступает первоисточник - закон.
Эйсегетическое начало допускает множественность толкований. Цель такого толкования не обнаружение того смысла, который в законе есть, а выведение новых смыслов в соответствии с запросами правоприменительной практики и другими обстоятельствами. Кредо ейсегетического начала - принципиальная возможность разного толкования одних и тех же положений закона.
Рассматривая вопрос о выборе между экзегетическим и эйсегетическим началами толкования закона, следует задуматься над тем, как читатель закона это делает. В реальности это никогда не бывает с чистого листа. О сказанном в законе у читателя всегда есть, пусть и неопределенное, но предварительное знание еще до знакомства с его текстом.
Приступая к чтению закона, читатель всегда ищет подтверждение в словах закона своему предзнанию. Такое предзнание (знание до чтения), т.е. опережающее интуитивное представление читателя о том, о чем может сообщаться в законе, всегда неясное, неполное, основывается на житейском опыте и представлениях. Такое предзнание может выражаться в разных формах, в том числе и поэтической. Например, в «Песне про Уголовный кодекс» В. Высоцкий выражает свое предзнание уголовного закона следующим образом:
Я не давал товарищам советы,
Но знаю я: разбой у них в чести.
Вот только что я прочитал про это:
Не ниже трех, не свыше десяти.
Конечно, такое толкование не является юридическим. Поэт на это и не претендует. Тут проблем с толкованием не возникает. Проблемы возникают в том случае, если юридическое толкование закона основывается на таком же произвольном предзнании, как у поэта, а не на том предзнании, на которое должен рассчитывать подготовленный и компетентный толкователь.
В процессе знакомства с законом предзнание толкователя может не только уточняться, дополняться или развиваться, но и опровергаться. В любом случае, в отсутствие юридической подготовки у толкователя закона осложняет решение стоящей перед ним задачи. Задача юридически грамотного и научно состоятельного толкования состоит в том, чтобы предзнание заменить пониманием. Толкование закона, таким образом, следует выверять на его истинность по критерию его фальсифицируемости, проверкой на соответствие тому, что действительно говорится в законе. Задача толкования - получить сообщение, а не создать его. Закон должен быть истолкован, а не перетолкован.
Как считают многие исследователи, толкование закона представлено двумя действиями - уяснением и разъяснением. «Уяснение смысла и разъяснение содержания правовой нормы, - отмечает С.А. Комаров, - представляют собой процесс ее толкования» [8, c. 411]. Согласно определению в учебнике уголовного права под редакцией А.В. Бриллиантова, толкование уголовного закона - это «разъяснение и уяснение содержания норм права, используемых в них понятий и установление воли законодателя» [17, c. 59].
Уяснение закона как начало его толкования можно уподобить правовой экзегетике, разъяснение - эйсегетике. Современной версией эйсегетики является герменевтика, основоположниками которой выступают Фридрих Шлейермахер (1768 - 1834) и Ханс-Георг Гадамер (1900 - 2002). «Тот, кто хочет понять текст, - полагает Х.-Г. Гадамер, - должен, спрашивая, обратиться к чему-то лежащему за сказанным. Он должен понять текст как ответ с точки зрения того вопроса, ответом на который он является» [2, 435]. Этим эйсегетика отличается от экзегетики: экзегетическое толкование обращается к тексту, а не к чему-то "лежащему за ним".
По мнению В.К. Дуюнова и А.Г. Хлебушкина, уяснение и разъяснение - два вида одного и того же действия с законом, а именно, его толкования. Под уяснением, по мысли указанных авторов, следует понимать толкование для себя, а под разъяснением - толкование для других [4, c. 26].
С филологической точки зрения слова «уяснение» и «разъяснение», действительно, являются синонимами. В обыденной речи они могут употребляться как взаимозаменяемые без утраты смысла, поскольку означают одно и то же. Отличие, пожалуй, состоит лишь в том, что слово «разъяснение» употребляется в тех случаях, когда толкующий обращается к другим, а слово «уяснение» характеризует действия самого толкующего и те выводы, к которым он приходит сам.
Если к разъяснению и уяснению подходить не как к словам, т.е. не с филологической точки зрения, а как к терминам юриспруденции, следует принять во внимание, что их содержание этим не ограничивается. Так, если уяснение, действительно, может употребляться как синоним толкования, то разъяснение предполагает принципиально иное действие и синонимом к слову «толкование» оно не является. Иными словами, как понятия эти термины не фиксируют видовые отличия, но выражают более глубокую, существенную разницу относительно тех явлений, которые ими обозначаются.
С научной точки зрения уяснение равнозначно толкованию в собственном смысле слова и относится к экзегетике (чтение с пониманием, успешная коммуникация). В этом случае адресат сообщения получает именно ту информацию, которая была ему отправлена оригинальным адресантом. При разъяснении происходит нечто иное - не толкование, а перетолковывание текста закона. Сообщение, исходящее от адресанта (законодателя), при разъяснении подменяется другим сообщением (исходящим от адресата). Такое сообщение не является первичным, является другим, поскольку у него оказывается другой адресант - адресат оригинального адресанта (законодателя). Таким образом, при разъяснении происходит смена не только адресанта, но и сообщения. Суть разъяснения состоит не в том, что оно есть разновидность толкования, - в отличие от уяснения разъяснение толкованием вовсе не является, - а в перемене адресанта (источника коммуникации) и содержащегося в тексте сообщения. При уяснении закона его оригинальное, исходное сообщение, заложенное в тексте законодательного акта, остается тем же. Толкование можно полагать идентичным толкованию законодателя, т.е. истинным.
При разъяснении меняется адресант сообщения, а потому оно никогда не бывает идентично тому сообщению, которое было изначально отправлено в рамках правотворческой деятельности. При разъяснении цепь коммуникации, соединяющая адресанта и адресата, разрывается. Адресат занимает место адресанта. По этим причинам при официальном (легальном) толковании недопустимо разъяснение. При разъяснении в отличие от уяснения происходит разрыв коммуникационной цепи и, по существу, смена адресанта сообщения. Экзегетические начала толкования подменяются его эйсегетическими началами. Таким образом, толкование закона - это всегда и только уяснение, особенно если речь идет о правоприменении.
В судебной практике разъяснение закона является не чем иным, как подчинением закона судьям. Между тем, в Конституции РФ (ст. 120) предусматривается как раз обратное: «Судьи независимы и подчиняются (курсив мой - А.Р.) только Конституции Российской Федерации и федеральному закону». Указанным положениям Конституции РФ удовлетворяет лишь экзегетическое начало толкования законодательных актов в судебной деятельности.
Логические проблемы, возникающие при толковании закона
Необходимым условием надлежащего применения закона является логически непротиворечивое толкование их положений. В логике операции толкования (понимания) исследуются в теории именования. Научные основы теории именования, а тем самым и научные основы толкования законодательных актов, были разработаны немецким ученым, логиком и математиком Г. Фреге (1848 – 1925). Впоследствии в теорию именования внесли свой вклад такие ученые, как Р. Карнап (1891 – 1970), А. Чёрч (1903 - 1995), Е.К. Войшвилло (1913 - 2008) и др.
Толкование любого текста, в том числе и облеченного в форму закона, не может нарушать законов логики. Это ставит перед толкованием закона необходимость решения проблемы изоморфизма и антиномии отношений именования.
Изоморфизм (от греч. - isos - равный и morphe - форма) - это соответствие (отношение) между объектами, выражающее тождество их структуры (строения) [15, c. 486]. “Ничего не доставляет математику большего наслаждения, - отмечает английской математик У. Соейер, - чем открытие, что две вещи, которые он ранее считал различными, оказываются математически идентичными, изоморфными” [16, c. 16].
Понятие изоморфизма применяется не только в математике. Так, в лингвистике разработано понятие изоморфизма языковых планов. Под ним понимается параллелизм в организации звуковой и смысловой сторон языка, плана выражения и плана содержания [15, c. 486]. На наш взгляд, проблема изоморфизма актуальна и для толкования законодательных актов. Ведь законы и акты их толкования - это объекты языковой природы. Поэтому на них распространяются требования изоморфизма языковых планов. Это требование призвано обеспечить тождество плана выражения и плана содержания в законе и в его толковании. Лишь при выполнении этого требования можно достичь целей толкования.
Как правило, игнорирование требований изоморфизма при толковании законодательных актов в юридической теории объясняется их недостатками, неясностью текста, недоработками законодательной техники. Так, Н.А. Лопашенко, анализируя положения ст. 8 УК РФ об основании уголовной ответственности, отмечает: «К сожалению, формулировка закона такова, что позволяет по-разному толковать эту норму» [10, c. 89]. На наш взгляд, по-разному толковать слова закона позволяет не закон, а неудовлетворительное состояние разработки проблематики толкования в юридической теории.
Принципиальная установка на допустимость разного понимания одних и тех же положений законодательного акта препятствует эффективной правоприменительной практике. Эта установка не только не способствует уяснению нормативно заданного смысла законодательных положений, но и приводит к включению в состав юридического знания массива произвольных суждений. Последовательное научно обоснованное толкование текста законодательного акта в таких случаях подменяется произвольными суждениями и мнениями. Между тем, задача толкования - помочь читателю закона понять закон так, как он написан. Учитывая требования изоморфизма толкующий должен стремиться к тому, чтобы не себя поставить на место законодателя, а законодателя - на свое место.
Подмена толкования перетолковыванием - вторая опасность, снижающая качество и эффективность правоприменительной деятельности. Эта опасность порождается антиномией отношений именования.
Толкование закона ставит задачу понимания сказанного в нем. Понять закон - значит понять законодателя. Следовательно, проблема толкования закона сводится к более общей проблеме понимания как такового. Понимание - это всегда понимание Другого. Решение этой задачи требует не другого представить на месте себя, а себя - на месте другого.
]. «Чтобы понять другого, - пишет В. Леви, - нужно проникнуться его ценностями, пропитаться его значимостями, то есть вжиться в его мир. А это возможно только при одном условии: выжиться из своего. Говоря иначе, чтобы завладеть душой смертного, черту мало принять облик ангела, ему нужно им стать» [9, c. 124]. В этом и состоит суть требований изоморфизма при толковании законодательных актов. Их выполнение обеспечивает успешность толкования, а следовательно, и критику закона, его применение, а также эффективную правоприменительную практику.
Антиномия отношений именования при толковании закона. Антиномией отношений именования в логике называется несоответствие имен, употребленных в толкуемом тексте, их употреблению в толковании [5, c. 31 - 32].
Утверждения, согласно которым положения закона могут толковаться различно и при этом каждый вариант толкования может рассматриваться как одинаково возможный, хотя и, может быть, неодинаково предпочтительный, не выдерживает критики, прежде всего, в свете требований логики. Недостатком представлений подобного рода является то, что они не учитывают требования и ограничения законов логики, которые не могут нарушаться при любом виде мыслительной деятельности, в том числе и при толковании положений законодательных актов. Множественность толкования одного и того же текста допустима в области искусства и богословии. Однако она недопустима при толковании научных текстов и законодательства.
Опасность антиномии отношений именования при толковании законодательных актов состоит в том, что она превращает толкование закона в перетолковывание правоведения законодателя. Между тем правоведение законодателя имеет силу закона, является нормативным и общеобязательным, обладает такой же силой закона, как и его слова. В толковании, в котором обнаруживается антиномия отношений именования, сказанное в законе, подменяется сказанным толкователем. Такое толкование является перетолковыванием. Перетолковывание закона приписывает законодателю то, что не было им сказано. На наш взгляд, толкования законодательных актов, которые содержат ошибки антиномии отношений именования, должны быть устранены из состава юридической науки.
Суть проблемы антиномии отношений именования при толковании законодательства вкратце можно представить следующим образом. Закон можно рассматривать как облеченную в письменную форму речь законодателя. Вследствие этого законодательный акт можно свести к совокупной целостности сказанного законодателем в связи и по поводу официально установленного государством эталона правоведения.
Толкование закона предполагает уяснение сказанного законодателем, что, в свою очередь, требует сохранения в толковании такого же именования (употребления имен) какое имеет место в законе. Иными словами, между именованием в тексте законодательного акта и именованием в его толковании не должно возникать отношений антиномии.
В логике любое высказывание можно рассматривать как имя, значением которого может быть либо истина, либо ложь [5, c. 31]. Если значением высказывания, с которым мы встречаемся в законе, является истина и такие высказывания всегда принимаются за истину, то толкование, по сути - пересказ сказанного в законе, должно соответствовать сказанному в законе. Расхождение значений одних и тех же имен, употребленных в законе и в его толковании, образует антиномию отношений именования. Толкование, порождающее антиномию отношений именования, нарушает законы логики. Такое толкование впадает в антиномию отношений именования, а значит, является логической ошибкой.
В элементарных курсах логики объясняется, что нужно делать, чтобы устранить ошибку антиномии отношений именования. «Рассмотрим предложение: «Птолемей считал, что Солнце вращается вокруг Земли», - отмечает Ю.В. Ивлев, - Оно истинно. Заменим имя «Солнце» на имя «центральное тело Солнечной системы», имеющее то же значение. Получим ложное предложение. Такие несоответствия называются антиномиями отношения именования… Чтобы объяснить и устранить антиномию, нужно различить два способа употребления имен. Первый – имя просто выделяет предмет (предметы). Второй – предметы, обозначаемые именем, рассматриваются в определенном аспекте, с определенной точки зрения. Если имя употребляется во втором смысле, то его можно заменять другим именем с тем же значением только в том случае, если во втором имени предметы рассматриваются в том же аспекте. Указанную выше замену можно было бы произвести, если бы Птолемей считал, что значения имен «Солнце» и «центральное тело Солнечной системы» совпадают. Тогда значением предложения «Птолемей считал, что Солнце вращается вокруг Земли» была бы «ложь». Ложным бы оказалось и предложение, получаемое в результате замены: «Птолемей считал, что центральное тело Солнечной системы вращается вокруг Земли» [5, c. 32].
Основой представлений, согласно которым закон допускает множественность толкований, является допущение того, что имена в законе и в толковании могут употребляться в разном значении. Иными словами, допускается, что толкующий, хотя и связан словами закона законодателя, но не связан его смыслами. Поэтому именование в законе может быть одним, а в толковании - иным. С логической точки зрения такие суждения обнаруживают антиномию отношений именования.
Примером ошибки антиномии отношений именования может служить следующий пример. В ч. 1 ст. 14 УК РФ буквально сказано следующее: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Это слова закона. Легко увидеть, что имя «преступление» здесь употребляется в том смысле, что ему соответствует не деяние, а его определенное уголовно-правовое значение, которое законодатель именует «преступление». Если значение имени «преступление» в толковании заменить на другое и понимать под ним деяние, т.е. наказуемое действие или бездействие, мы получим толкование, содержащее антиномию отношений именования. Задача юридической науки состоит в том, чтобы исключать из толкования неистинные высказывания, т.е. такие, которые обнаруживают антиномию отношений именования.
Оценивая толкование законодательных актов очень важно учитывать, что именование в законе является не только юридически эталонным, но и нормативно обязательным. С этой точки зрения, закон можно рассматривать и анализировать не просто как текст, а как деонтически модальные суждения. Толкование должно воспроизводить эти суждения в точном соответствии с оригиналом.
Модальность суждения в логике определяется как явно или неявно выраженная в нем дополнительная информация о логическом или фактическом статусе суждения, о регулятивных, оценочных, временных его характеристиках [6, c. 43]. В логике выделяют несколько видов модальности: эпистемическая, алетическая, деонтическая [6, c. 43].
Эпистемическая модальность выражает степень обоснованности высказывания. По эпистемической модальности все высказывания делятся на достоверные и проблематичные (вероятные). Особенность законов (мы будем их рассматривать как высказывания законодателя) состоит в том, что они содержат только достоверные высказывания. Достоверность закона (по сути, высказываний законодателя) принимается на веру и определяется тем, что они принадлежат законодателю. В сравнении с законом все другие высказывания, в том числе содержащиеся в диссертациях, монографиях, учебниках, учебных пособия и статьях по юридической проблематике не могут рассматриваться в качестве достоверных и являются проблематичными (вероятностными).
Алетическаая модальность характеризует высказывание с точки зрения его непреложности. Алетическая модальность высказывания выражается словами «необходимо», «случайно», «возможно», «невозможно». Однако она может принимать и логическую (смысловую) форму. Характеристика алетической модальности положений закона может варьировать. Иными словами, по алетической модальности высказывания в законе могут различаться между собой. Так, в уголовном законе содержатся высказывания, отличающиеся по алетической модальности. Наивысшая алетическая модальность характерна для запретов, меньшей степени она у и предписаний и дозволений.
Деонтическая модальность выражает предписание в форме совета, пожелания, правила поведения, приказа. Деонтическими являются высказывания в законодательных актах. Их определяют как правовые нормы: правообязывающие, правозапрещающие, правопредоставляющие [6, c. 43].
Закон - особый текст. Cлова закона являются не только словами, но и формой, в которую облечены суждения деонтической модальности. Вследствие этого любое иное, в сравнении с законом, именование, кроме того, какое имеет место в законе, не является не только логически истинным, но и деонтически модальным. Это приводит к тому, что не толкование служит критерием истинности закона, а закон служит критерием истинности толкования.
Антиномия отношений именования при толковании положений закона приводит к логическим ошибкам. При этом толкование превращается в перетолковывание. Задача юридической науки состоит в том, чтобы устранять ошибки, связанные с антиномией отношений именования. Это, конечно, не исключает юридическую критику текста законодательного акта.
Критика закона и законопроектные работы - вопрос лишь по форме юридический, а по сути - политический. Такая критика является формой участия в законотворческом процессе. Ее следует рассматривать как оказание влияния на законотворческую деятельность и законотворческий процесс.
1. Вопленко Н. Н. Официальное толкование норм права. М.: Юридическая литература, 1976.
2. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: Пер. с нем. / Общ. ред. и вступ. ст.Б. Н. Бессонова. М.: Прогресс, 1988.
3. Десницкий А. Введение в библейскую экзегетику. М.: Издательство ПСТГУ, 2011.
4. Дуюнов В. К., Хлебушкин А. Г. Квалификация преступлений: законодательство, теория, судебная практика: монография. М.: РИОР: ИНФРА-М, 2013.
5. Ивлев Ю. В. Учебник логики: семестровый курс: учебник. М.: Дело, 2003.
6. Кириллов В. И., Орлов Г. А., Фокина Н. И. Упражнения по логике: учебное пособие / Под. ред. В. И. Кириллова. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011
7. Колоколов Я. Н. Аутентическое толкование правовых актов: поиск новых парадигм: Монография. М.: Юрли-тинформ, 2010.
8. Комаров С. А. Общая теория государства и права: учебник. 8-е изд., испр. и доп. СПб.: Изд-во Юридического института, 2012.
9.
10. Леви В. Искусство быть другим. М.: Клуб 36’6, 2013.
11. Лопашенко Н. А. Введение в уголовное право: учеб. пособие. М.: Волтерс Клувер, 2009.
12. Недбайло П. Е. Применение советских правовых норм. М.: Госюриздат, 1960.
13. Пиголкин А. С. Толкование нормативных актов в СССР. М.: Госюриздат, 1962.
14. Пудовочкин Ю. Е. Учение об уголовном законе: лекции. М.: Юрлитинформ, 2014
15. Романов А. К. Уголовный закон. М.: Дело, 2015. С. 100.
16. Советский энциклопедический словарь / Научно-редакционный совет: А. М. Прохоров (пред.). М.: Советская энциклопедия, 1981.
17. Сойер У. У. Прелюдия к математике. М.: Просвещение, 1965.
18. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / Под ред. А. В. Бриллиантова. СПб.: Проспект, 2011.
19. Чураков Д. Б. Особенности квалификации преступлений в сфере лесопользования // Законность. 2015. № 2.С. 46-48.
20. Шляпочников А. С. Толкование уголовного закона. М.: Госюриздат, 1960.
21. Щепельков В. Ф. Уголовный закон: понятие, структура, пределы действия и толкование: учебное пособие. СПб.: Изд-во СПб. юрид. ин-та Ген. прокуратуры РФ, 2002.
22. Яни П. С. Толкование уголовного закона // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. М.: Изд-во Моск. ун-та. 2012. № 4. С. 55-75.
