UDK 34 Право. Юридические науки
BBK 67 Право. Юридические науки
In this article, the author reveals the international experience of preventing or ending genocide through humanitarian military intervention. Noting the current trends in the development of international law, military-legal and humanitarian-legal doctrines on the aspects under consideration, the author defines the place of humanitarian intervention in modern international law.
genocide, humanitarian intervention, humanitarian military intervention, prevention of genocide, cessation of genocide
В современных условиях тема геноцида актуальна как никогда, в том числе в рамках международного гуманитарного права.
Геноцид — умышленное, полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой, убийство ее членов, причинение им серьезных телесных повреждений или умственного расстройства; создание жизненных условий, рассчитанных на ее полное или частичное физическое уничтожение; предотвращение деторождения в этой группе, а также насильственную передачу детей в другую группу1 . Независимо от того, совершается ли геноцид в мирное или военное время, он является преступлением не только по российскому уголовному закону, но и по международному праву. Обязательство предотвращать геноцид, прекращать геноцид и наказывать за него является безоговорочным и неоспоримым. Официальная позиция ООН заключается в том, что если «коренные» причины геноцида связаны с «неравенством между группами населения, объединенными по признаку общей принадлежности», то предупреждение геноцида следует начинать с обеспечения того, чтобы «представители всех групп общества пользовались одинаковыми правами граждан и чтобы уважалось их гражданское достоинство, основанное на чувстве принадлежности к этому обществу». Именно поэтому принятие «мер раннего предупреждения» становится задачей, решение которой зависит от «обеспечения рациональной системы управления, уважения прав человека без дискриминации и справедливого использования принципа многообразия»2 . Геноцид подпадает под универсальную юрисдикцию (то есть может преследоваться любым государством, даже в отсутствие территориальной или персональной связи), поэтому гуманитарная интервенция может применяться против иностранного государства для предотвращения гуманитарной катастрофы или геноцида. Но, поскольку гуманитарная интервенция сопровождается именно военным вмешательством, все чаще поднимается вопрос о ее законности. Гуманитарная интервенция основывается на том, что власть должна позволить человечеству жить хорошо. Видение хорошей жизни, выраженное во Всеобщей декларации прав человека, обеспечивает основу для гуманитарной интервенции. Цель гуманитарной интервенции заключается в восстановлении достоинства и прав отдельных лиц. В более широком смысле идея «гуманитарной военной интервенции» основывается на вере в то, что можно положить конец нарушениям достоинства и прав человека с помощью военной силы1 . Идея гуманитарной интервенции, согласно замыслу Бернара Кушнера — автора этого термина и концепции гуманитарной интервенции, заключается в том, что «демократические государства не только имеют право, но и обязаны для защиты прав человека вмешиваться в дела иностранных государств, невзирая на их суверенитет»2 . Таким образом, в широком смысле гуманитарная военная интервенция означает законное применение силы в гуманитарных целях. Она является защитой прав населения государства, подвергнувшегося интервенции без согласия этого государства. И тогда возникает другой вопрос. Что имеет приоритет — права человека или суверенитет государства? Для обоснования своих действий субъекты гуманитарных интервенций обращаются не к Уставу ООН, а к Всеобщей декларации прав человека. Декларация не предусматривает механизма реализации и порядка применения закрепленных в ней норм. Из этого следует прямое противоречие между положениями Устава ООН и положениями Всеобщей декларации прав человека. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в 1999 г., выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, заявил: «Если гуманитарная интервенция действительно является неприемлемым ущемлением суверенитета, то, как тогда отвечать на такие ситуации, как Сребреница и Руанда — грубые и систематические нарушения прав человека, которые противоречат всем правилам человеческого бытия?»3 Из этого следует, если суверенитет, который является неким инструментальным благом государства, не гарантирует основополагающие права и свободы человека, то суверенитет утрачивает ценность и важность. В ООН концепция «гуманитарной интервенции» достаточно быстро была заменена на «ответственность по защите», в которой были предложены новые рамки международного порядка, состоящие из трех основных элементов: 1. Государство несет главную ответственность за защиту населения от геноцида, военных преступлений, преступлений против человечности и этнических чисток, а также их подстрекательства. 2. Международное сообщество обязано поощрять государства и оказывать им помощь в выполнении этой обязанности.
3. Международное сообщество обязано использовать соответствующие дипломатические, гуманитарные и другие средства для защиты населения от этих преступлений. Согласно итоговому документу Саммита 2005 года, по результатам которого и появилась в итоговом варианте концепция «ответственность по защите», прямо оговорено, что исключительными случаями, предусматривающими иностранное вмешательство, являются геноцид, состояние войны и конфликты, а применение силового компонента возможно только с санкции Совета Безопасности ООН. Также данный итоговый документ предусматривает три столпа ответственности (RtoP or R2P): 1. Каждое государство несет ответственность за защиту своего населения от четырех массовых злодеяний: геноцида, военных преступлений, преступлений против человечности и этнических чисток. 2. Более широкое международное сообщество несет ответственность за поощрение и оказание помощи отдельным государствам в выполнении этой обязанности. 3. Если государство явно не в состоянии защитить свое население, международное сообщество должно быть готово принять соответствующие коллективные меры своевременно и решительно и в соответствии с Уставом ООН. Если до 2005 года было много примеров международной интервенции, но не было международно-правовой легитимации этих действий, то с момента своего создания ответственность за защиту стала «доминирующим языком легитимности» в международном гуманитарном вмешательстве. Будучи принятой государствами — членами ООН на Всемирном саммите в 2005 году, третий столп теперь обеспечивает меру, с помощью которой государственный суверенитет может быть «законно» нарушен международными субъектами, которые утверждают, что применение силы в гуманитарных целях является правомерным1 . Хотя концепция гуманитарного военного вмешательства по-прежнему является даже очень спорной, сам термин был четко определен Хольцгрефе как «угроза силой или ее применение через государственные границы государством (или группой государств), направленная на предотвращение или прекращение широко распространенных и серьезных нарушений основных прав человека лиц, не являющихся его гражданами, без разрешения государства, на территории которого применяется сила»2 . Определение Хольцгрефе явно совпадает с языком столпов ответственности: оба очерчивают некоторую меру гуманитарного произвола («широко распространенные и серьезные нарушения» прав человека Хольцгрефе и категории «геноцид, военные преступления, преступления против человечности и этнические чистки»), а также оба подчеркивают вмешательство как неизбежное и необходимое нарушение государственного суверенитета1 . Необходимо справедливо заметить, что с момента принятия решения о расширении НАТО на Восток мировые отношения строятся на гуманитарных интервенциях как механизме регулирования мировым порядком, к которому прибегают США и НАТО, даже в отсутствии таких исключительных случаев, предусматривающих иностранное вмешательство, как геноцид, состояние войны и конфликты. В XX–XXI вв. остро стоит проблема двойного стандарта, под которым О.В. Кузмина и В.Ю. Лукьянов понимают «принципиально различное применение принципов, законов, правил, оценок к однотипным действиям различных субъектов в зависимости от степени лояльности этих субъектов или иных соображений выгоды для оценивающего». По их мнению, двойной стандарт применяется к трем важнейшим проблемам современных международных отношений — непризнанных государств, прав человека и гуманитарных интервенций2 . Логика миростроительства после Второй мировой войны не только не была отменена, но и получила развитие на современном этапе в рамках заявленной на уровне ООН концепции гуманитарной интервенции. Сообразно с ней в целях предотвращения геноцида или иной гуманитарной катастрофы государства — члены Организации Объединенных Наций могут и даже должны пойти на вмешательство во внутренние дела государств, неспособных предотвратить катастрофические сценарии или инициирующих их. Именно поэтому Российская Федерация не могла оставаться безучастной к событиям на Украине. Специальная военная операция на территории Украины по правовому характеру имеет признаки гуманитарной интервенции, но не в полной мере. Сегодня приходится констатировать факт расцвета на Украине нацистской идеологии. Высказывания украинских политиков и других публичных лиц, журналистов и обычных граждан Украины на протяжении длительного времени имеют целью не просто возбуждение ненависти к русским и всему русскому, но и подстрекательство к конкретным насильственным действиям в отношении русских людей. Все это — часть человеконенавистнической русофобской политики украинского режима.
Таким образом, при диагностировании того, что на Украине нацизм принял характер государственной идеологии и существовала реальная угроза геноцида, Российская Федерация имела право и обязанность на военное вмешательство. Данная диагностировка предполагает в качестве устранения оснований геноцидной практики проведение денацификации Украины. Соответственно, должны существовать аргументы, позволяющие делать вывод, что нацизм приобрел на Украине характер государственной идеологии и системного основания сложившегося государственного режима1 . Вооруженные Силы Украины и другие украинские воинские формирования начиная с февраля 2022 года неоднократно из различных типов вооружения, включая артиллерийское, вели огонь по жилым кварталам города Счастье Луганской народной республики [8] в целях полного уничтожения русских и русскоговорящего населения. Русские и русскоговорящие граждане, проживающие в городе Счастье, являлись гражданскими лицами, не принимали участие в вооруженном конфликте и боевых действиях. В результате противоправных действий украинской стороны погибли мирные граждане, травмы различной степени тяжести получили сотни жителей (точное количество погибших и пострадавших еще не установлено). Кроме того, повреждено не менее 331 жилого дома, часть из которых уничтожены полностью, а также разрушены объекты гражданской инфраструктуры и жизнеобеспечения (газопровод, электроподстанция, водопроводные сети, школы, детские сады, заведения общественного питания). По указанному выше событию Военные следственные органы Следственного комитета Российской Федерации возбудили уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ (геноцид) в отношении лиц, участвующих в вооруженном конфликте на стороне Украины. Также Главным следственным управлением Следственного Комитета Российской Федерации возбуждено уголовное дело в отношении мэра города Днепра Днепропетровской области Украины Бориса Филатова. В его высказываниях следствие усматривает признаки состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 33, ст. 357 УК РФ (подстрекательство к совершению геноцида, то есть склонение к действиям, направленным на полное или частичное уничтожение национальной группы как таковой путем убийств членов этой группы). В рамках расследования установлено, что Борис Филатов в своих аккаунтах в социальных сетях, имея многотысячную аудиторию подписчиков, опубликовал пост с призывами убивать россиян по всему миру с обоснованием необходимости совершения таких действий.
По данным Следственного комитета Российской Федерации на декабрь 2022 года, возбуждено 2244 уголовных дела по преступлениям, совершенным киевскими военными и политическим руководством, националистами и представителями силовых структур против мирного населения Донбасса и Украины. Среди таких преступлений — геноцид, терроризм, жестокое обращение с гражданским населением, применение в вооруженном конфликте запрещенных средств и методов ведения войны, умышленное уничтожение и повреждение имущества (ст. 205, 356, 105, 167 УК РФ) и другие1 . Таким образом, Российская Федерация начала военную операцию на территории Украины, соблюдая все элементы гуманитарной интервенции: 1. Уничтожение населения Донецкой и Луганской народных республик, а также русских и русскоговорящего населения (первый элемент концепции «гуманитарной интервенции» и первого столпа концепции «ответственность по защите»). 2. Согласно Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами, в соответствии с Уставом ООН 1970 г. и Декларации Генеральной Ассамблеи ООН 2005 г. Российская Федерация обязана была действовать (второй, третий элемент концепции «гуманитарной интервенции» и второй столп концепции «ответственность по защите»). С правовой точки зрения действия Российской Федерации, Донецкой народной республики и Луганской народной республики — это самооборона, которая может быть индивидуальной, коллективной (ст. 51 Устава ООН)2 . Бабурин С.Н. заявляет: «Это не просто гуманитарная интервенция, это реально вынужденная, но наконец-то активная самооборона Русского мира».3 Возрождение нацизма и неонацизма на Украине оказывает влияние на развязывание геноцида в отношении русского населения, русскоговорящего населения. Российская Федерация способствует тому, чтобы преступления киевских националистических властей не были оставлены безнаказанными. Однако возникает вопрос — одинаково ли квалифицируется геноцид как преступление до гуманитарного военного вмешательства и во время него? Думается, что субъекты, фиксирующие преступления геноцида, до и во время гуманитарного вмешательства будут разными, а также право, подлежащее применению. Ввиду существования проблемы «двойного стандарта», в зависимости от политической интерпретации, гуманитарную интервенцию можно рассматривать либо как вынужденную, необходимую меру, предпринятую одним государством ради защиты населения от геноцида или этнических чисток другого государства, либо как агрессию против независимого государства. Концепция гуманитарной интервенции и возможность реализации ее положений требует реформации: 1. В отсутствие законодательного закрепления понятия «гуманитарная интервенция», четко прописанных и закрепленных критериев, в каких случаях можно вмешиваться, а в каких нет, эти недостатки требуют устранения. 2. Кроме понятия и критериев гуманитарной интервенции необходима четко прописанная процедура такого военного вмешательства. 3. После завершения военного этапа гуманитарной интервенции она должна быть продолжена политическими, правовыми, экономическими, социальными и иными реформами, направленными на обеспечение безопасности граждан. 4. Реформирование Совета Безопасности ООН. Подводя итоги, отметим, что эволюция международного права и международного сообщества неизбежна. На смену устаревшим подходам к решению международных проблем приходят и будут приходить более новые, необходимые для обеспечения прав человека, достижения и поддержания мира и безопасности.
1. Baburin S.N. Gumanitarnaya intervenciya: teoriya i praktika mezhdunarodnogo prava // Vestnik Omskogo universiteta. Seriya: Pravo. 2022. T. 19. № 2. S. 15-27.
2. Bagrasaryan V.E. Denacifikaciya Ukrainy: fenomenologiya neonacizma // Srednerusskiy vestnik obschestvennyh nauk. 2022. T. 17. № 2. S. 12-28.
3. Konvenciya o preduprezhdenii prestupleniya genocida i nakazanii za nego. Prinyata rezolyuciey 260 (III) General'noy Assamblei OON ot 9 dekabrya 1948 g. URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/genocide.shtml.
4. Kuz'mina O.V., Luk'yanov V.Yu. Ispol'zovanie «dvoynogo standarta» - vazhneyshaya problema sovremennyh mezhdunarodnyh otnosheniy. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ispolzovaniedvoynogo-standarta-vazhneyshaya-problema-sovremennyhmezhdunarodnyh-otnosheniy/viewer.
5. Programma prosvetitel'skoy deyatel'nosti «Genocid tutsi v Ruande v 1994 godu i Organizaciya Ob'edinennyh Naciĭ». URL: https://www.un.org/ru/preventgenocide/rwanda.
6. Fedulkina I.A. Mezhdunarodno-pravovye sredstva zaschity zhertv genocida v usloviyah sovremennyh vooruzhennyh konfliktov: istoriko-pravoe issledovanie: monografiya. M.: RUSAYNS, 2022. 176 s.
7. Fedulkina I.A. Mezhdunarodnyy opyt regulirovaniya genocida putem gumanitarnogo voennogo vmeshatel'stva: istoriko-pravovye aspekty // Obrazovanie i pravo. 2021. № 4. S. 496-504.
8. Shagaev V.A. Pravovye osnovaniya ispol'zovaniya Vooruzhennyh Sil Rossiyskoy Federacii na territorii Siriyskoy Arabskoy Respubliki // Gumanitarnyy vestnik VA RVSN. 2018. № 2. S. 145-152.
9. Holzgrefe J.L., Keo-hane R.O. The Humanitarian Intervention Debate. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. Pp. 15-52.
10. URL: https://sledcom.ru/news/item/1675218/.
11. Ustav OON. URL: https://www.un.org/ru/about-us/un-charter/full-text.
