Содержание части первой Гражданского кодекса Российской Федерации, в которой отражена основополагающая регламентация обязательственных правоотношений, призванная обеспечить безусловное и надлежащее исполнение сторонами взятых на себя обязательств, главным образом обусловлено историческим периодом принятия Гражданского кодекса Российской Федерации. Конец ХХ века содержал беспрецедентные процессы трансформации государственного и общественного устройства, которые не могли не затронуть и экономические отношения в стране. Находясь в активной фазе перехода к рыночной экономике, законодатель стремился сформировать новую стабильность гражданского оборота, гарантировать хозяйствующим субъектам правовую определенность в условиях разрушения хозяйственных связей советского периода. Этот процесс не мог и не должен был ограничиться одним десятилетием – процессы глобализации и интеграции Российской Федерации в международные экономические и производственные связи неизбежно влек заимствование и применение новых правовых конструкций, ранее неизвестных законодательству, как это было и с платой за односторонний отказ от исполнения обязательств.

Проводя короткий исторический экскурс, следует напомнить, что норма пункта 3 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации, закрепляющая возможность в отдельных случаях установления платы за односторонний отказ от исполнения обязательств, была введена Федеральным законом от 08.03.2015 N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации". До этого данный механизм являлся непоименованным в законодательстве, но с течением времени принимал все более широкое применение на практике в порядке реализации принципа свободы договора. Вместе с тем, в отсутствие законодательного регулирования правоприменительная практика была непоследовательной и зачастую противоречивой, в связи с чем внесение указанных изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации должно было способствовать обеспечению единства практики правоприменения и предсказуемости соответствующих правовых отношений.

К.П. Победоносцев в своих трудах, рассуждая о действии договора, указывал: «Действие договора продолжается дотоле, доколе установлено оно волею сторон – может оно быть и бессрочное, не определенное во времени, может оно зависеть от окончательного совершения того действия, которое составляет предмет и цель договора (напр., передачи имущества, исполнения заказа, поставки и т.п.). За всем тем всякий договор, не ограниченный отдельным действием или определенным сроком, не исключает возможности отказа с той или другой стороны, возможности прекратить договор (Kundigung). Нет договоров по имуществу, которые связывали бы на целую жизнь» [1].

Представляется убедительной позиция, определяющая право на односторонний отказ от исполнения обязательств как секундарное право [2]. Согласно трактовке одного из родоначальников теории секундарных прав немецкого цивилиста Э. Зеккеля секундарные права определялись как субъективное (конкретное) частное право, содержанием которого является возможность установить (преобразовать) конкретное юридическое отношение посредством односторонней сделки. Э. Зеккель сформулировал два важнейших признака секундарного права: 1) секундарное право закрепляет модель дозволенного поведения одного лица; 2) реализация этого поведения является по своей правовой природе юридическим фактом [3].

Достаточно точное определение дано М.А. Егоровой, согласно которому право на односторонний отказ следует квалифицировать как особое субъективное право одной из сторон договора, изменяющее вектор правоотношений в сторону его изменения или прекращения. Односторонний отказ представляет собой правомерное целенаправленное действие, основанное на нормах права. Это действие активно и носит ярко выраженный юридический характер, поэтому «оно представляет собой юридический акт реализации субъективных прав управомоченной на отказ стороны договора» [4].

Схожая позиция отражалась и в разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации, где указывалось, что отказ от исполнения договора является сделкой, выражающей волеизъявление стороны на прекращение гражданских прав и обязанностей в рамках заключенного договора (п. 50 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25).

Поскольку рассматриваемая в рамках настоящей статьи плата выступает условием одностороннего отказа от исполнения обязательств, полагаем необходимым для начала провести дифференциацию общих случаев заявления отказа.

В общем виде можно выделить три основных модели, в рамках которых на практике стороны отказываются от исполнения обязательств: отказ как средство защиты от нарушения обязательств контрагентом; отказ как реализация секундарного права, предоставленного стороне законом или договором, в отсутствие нарушения обязательств другой стороной; отказ в отсутствие соответствующего правового основания (с юридической точки зрения – незаконный, однако в отдельных случаях анализ экономических издержек демонстрирует большие негативные последствия от сохранения сделки, чем от наступающих в связи с нарушением обязательства последствий).

В случае нарушения обязательств контрагентом односторонний отказ от исполнения обязательств выступает в качестве средства защиты стороны от недобросовестного поведения. Право на отказ в данном случае является мерой реагирования на незаконные действия других субъектов правоотношения. Наряду с этим, сторона вправе применять и иные действия, в целях восстановления своего имущественного состояния, выражаемых в применении иных мер гражданско-правовой ответственности, в том числе возмещения убытков, взыскания договорной неустойки, штрафа, пеней, законной неустойки и иных мер. Реализация данного права как защитного механизма не может ставиться сторонами под какие-либо дополнительные условия, сколько-нибудь ей препятствующие, в том числе и установлением платы за такой отказ, или каким-либо иным образом умаляться в силу общеотраслевого принципа обеспечения восстановления нарушенных прав и их судебной защиты, что не подвергается сомнению как в теоретических исследованиях, так и отражено в практике правоприменения (пункт 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 N 54).

При отказе от исполнения обязательств в отсутствие соответствующих оснований и условий для его заявления, предусмотренных законом или договором, подобные действия в любом случае признаются неправомерными в силу прямого указания общего правила пункта 1 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации, в связи с чем предусмотренные законом или договором средства защиты активируются уже у другой стороны обязательственного правоотношения. Предоставление какой-либо платы в таком случае будет являться либо добровольным исполнением обязательств в порядке несения гражданско-правовой ответственности, либо может быть оформлено сторонами в качестве соглашения об отступном или новации.

Из изложенного следует, что возможность установления платы за односторонний отказ от исполнения обязательства предусмотрена лишь в случаях отказа в порядке реализации секундарного права, предусмотренного законом или договором. Вместе с тем, к применению данного правового механизма устанавливается ряд требований и ограничений. В первую очередь необходимо обратиться к требованиям, установленным пунктом 3 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Плата за односторонний отказ от исполнения обязательства может применяться только при наличии соответствующего правового основания для отказа, закрепленного Гражданским кодексом Российской Федерации, другим законом, иным правовым актом или договором. Это дополнительно подтверждает вышеизложенный вывод о невозможности применения платы за отказ в одностороннем порядке в отсутствие соответствующих оснований для одностороннего отказа, не делает такой отказ законным и не исключает применения к такому лицу мер гражданско-правовой ответственности, поскольку такие действия по своей сути являются односторонним изменением или прекращением обязательств.

Однако сам факт наличия такого правового основания для одностороннего отказа еще не говорит о возможности установления платы за его реализацию, поскольку Верховный Суд Российской Федерации в пункте 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 N 54 указывает, что включение в договор условия о выплате денежной суммы в случае осуществления стороной права на односторонний отказ, установленного императивной нормой гражданского законодательства, не допускается. Относительно данного разъяснения необходимо отметить следующее. Во-первых, как указывалось выше, плата за односторонний отказ не может устанавливаться в случаях, когда такой отказ вызван нарушением обязательств контрагентом. Следовательно, к данным ситуациям анализируемое требование не применимо, поскольку уже имеются соответствующие механизмы защиты. Во-вторых, принцип законности осуществления права на односторонний отказ, одним из аспектов которого является недопустимость ограничивать и отменять право на односторонний отказ, установленное императивной нормой гражданского законодательства, а нарушение императивной нормы свидетельствует о ничтожности такого условия сделки (например, Постановление Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.02.2021 № 20АП-5677/2020 по делу № А68-5170/2020), уже сам по себе не допускает возникновение подобных ситуаций и охватывает случаи, когда такое ограничение предстает в форме установления платы за отказ. В-третьих, возникают вопросы, в том числе, с точки зрения практического правоприменения. В большом количестве теоретических исследований отмечается хаотичность судебной практики в вопросе определения тех или иных норм как императивных или диспозитивных. Например, довольно показательно это демонстрируется В.С. Петрищевым [5]. В отсутствие последовательности и единообразия квалификации норм в качестве императивных и диспозитивных создаются дополнительные риски при включении условий о плате за односторонний отказ в соглашение с точки зрения последующей судебной защиты права кредитора.

Установление платы за отказ достигается исключительно соглашением сторон, что является формой реализации общего принципа свободы договора. Таким образом, какая-либо выплата, произведенная при отказе от договора в отсутствие такого согласования, не может квалифицироваться в качестве платы за отказ. Признаем, что данный тезис является достаточно очевидным, однако о нем следует помнить в практике правоприменения при квалификации соответствующей выплаты и определении правовых последствий подобного юридического факта, что будет более подробно рассмотрено ниже.

Норма пункта 3 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации также содержит указание на определенность денежной суммы. В данном случае не усматривается препятствий для несколько расширительного толкования, а именно выплата может быть не только определенной, но и определимой, что предполагает возможность согласования в договоре не только фиксированной денежной суммы, но и формулы расчета данной суммы, что, прежде всего, придает договорному регулированию большую гибкость и в то же время может способствовать соразмерному определению выплачиваемой суммы последствиям отказа от исполнения обязательств с учетом фактических обстоятельств правоотношения и изменяющихся в ходе динамично развивающихся правоотношений параметров, закладываемых в такую формулу.

Анализируемой нормой также ограничивается субъектный состав правоотношения, в рамках которого допустимо установление платы за односторонний отказ – закон допускает такую возможность только в отношении обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности. Обоснованность установления данного ограничения вызывает сомнения. Во избежание смещения фокуса внимания в контекст более широкой дискуссии об оправданности предоставления дополнительных гарантий и средств защиты потребителю в отношениях с профессиональным участником рынка, будем исходить из текущих реалий и примем за необходимое и обоснованное ограничение установления платы за односторонний отказ в потребительских отношениях. Однако вопрос возможности установления такой платы в правоотношениях, субъектами которых выступают не осуществляющие предпринимательскую деятельность лица, не теряет своей актуальности, поскольку такие лица, как презюмируется, находится в равном фактическом положении и равном переговорном положении, а на их действия в равной степени распространяется принцип свободы договоры. Полагаем, что в данном случае законодательство не отличается гибкостью и фактически лишает таких лиц использовать рассматриваемый правовой механизм, обладающий весьма полезными практическими функциями.

Особое внимание обращает на себя прямое указание рассматриваемой нормы на ограничение формы платы за односторонний отказ, а именно путем выплаты денежной суммы. В данном случае полагаем возможным согласиться с позицией, согласно которой такая плата была выражена в форме заранее определенного имущества, соответствующей принципу свободы договора [6]. Тем более, что подобная возможность допускается при применении схожего по своей сути механизма отступного.

Также представляется, если не ограничивающим в праве установления платы за односторонний отказ, но, как минимум, создающим излишние дополнительные препятствия в практической реализации такого права, указание в рассматриваемой норме на получателя данной выплаты – другая сторона обязательства. Из буквального толкования следует, что получателем может являться только кредитор, а возможность произвести выплату в адрес любого иного лица, на которое указывает кредитор, не допускается. На практике распространены такие способы взаиморасчетов, например, в сфере строительства оплата на основании распорядительных писем. Кроме того, этому способствует пункт 2 статьи 313 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому кредитор обязан принять исполнение предложенное за должника таким третьим лицом, например, в случае, если должником допущена просрочка исполнения денежного обязательства.

Следует помнить и о действии общих принципов осуществления гражданских прав. Например, принципа добросовестности действий стороны, которой предоставлено право на односторонний отказ от договора (исполнения договора). Вслед за определенным в ст. 1 ГК РФ принципом добросовестности законодатель сформулировал подобное положение в отношении стороны, которой предоставлено право на отказ от договора (исполнения договора). Она должна при осуществлении своего права действовать добросовестно и разумно в пределах, установленных ГК РФ, другими законами, иными правовыми актами или договором (п. 4 ст. 450.1 ГК РФ), что послужит предупреждению случаев злоупотребления правом на односторонний отказ от договора или изменение его условий.

Этот пункт воспринят законодателем из судебной практики, с учетом которой сторона, заявляющая об отказе от договора, связана рамками стандартного, разумного, добросовестного поведения [7].

Неотъемлемой частью анализа любого правового института и нормы является рассмотрение их функционального назначения. В отношении платы за односторонний отказ от исполнения обязательства можно выделить две генеральные и равные по своему значению функции: стимулирующая и компенсационная. Стимулирующая функция сводится к побуждению стороны обязательственного правоотношения к его доведению до идеального логического завершения в виде прекращения обязательства путем его полного и надлежащего исполнения. Только таким способом в полной мере могут быть реализованы те правовые и экономические цели, ради достижения которых стороны создают для себя права и обязательства посредством заключения сделок. Отклонение от поставленной цели может быть вызвано рядом объективных и субъективных факторов, определяющих последствия такого отклонения. В контексте платы за односторонний отказ речь идет исключительно о субъективном факторе, не связанном с объективной невозможностью исполнения обязательств или существенным изменением обстоятельств. Речь идет о праве на отказ, являющемся односторонней сделкой, по общему правилу способному к осуществлению на любой стадии правоотношения, находящемся полностью в зоне автономного усмотрения управомоченной стороны. Обладая не поставленным под условие несения каких-либо издержек правом на односторонний отказ, сторона имеет опцию выхода из обязательственных правоотношений без каких-либо обременений, в отличие в большинстве случаев от другой стороны, в порядке подготовки или уже начала процесса исполнения обязательств несущей как прямые материальные расходы, так и осуществляющей распределение производственных мощностей, нагрузки на штат, привлечение третьих лиц, планирование графика деятельности, варьирование деловой активности в части заключения других аналогичных сделок с учетом прогнозируемой нагрузки, доступных товарно-материальных ценностей, средств производства и штата. Следовательно, любой хозяйствующий субъект заинтересован в предсказуемости и повышении вероятности достижения целей, поставленных при заключении сделки. Основным стимулом к совершению тех или иных действий является либо максимизация полезного эффекта, либо минимизация негативного эффекта, в контексте предпринимательской деятельности оценка производится в первую очередь на основании экономических показателей. Установление платы за отказ не дает стороне без издержек выйти из правоотношения, в которое она сама вступила самостоятельно и добровольно.

Компенсационная функция заключается в покрытии экономических и неэкономических издержек, наступающих в связи с прекращением правоотношения без достижения заложенной в него цели. Компенсация может быть как полной (в первую очередь это актуально в контексте гражданско-правовой ответственности в виде полного возмещения убытков), так и частичной. В контексте платы за односторонний отказ следует исходить из принципа свободы договора, который с одной стороны предоставляет сторонам возможность индивидуального формулирования содержания правоотношения и его условий, а с другой – предполагает несение сторонами риска формулирования дефектных или «неудачных» положений договора. В связи с этим, определяя размер платы за отказ, заинтересованная сторона должна самостоятельно оценивать закладываемые риски, возможные издержки и, тем самым, формулировать свою волю на полную или частичную их компенсацию. На стадии заключения сделки зачастую определить точный размер издержек крайне затруднительно. Однако даже частичное покрытие является проявлением общей компенсационной функции и не отменяет ее действия.

По правовой природе плата за односторонний отказ от исполнения обязательства представляет собой денежное возмещение (компенсацию) за реализацию секундарного права. Разумность внедрения платы за отказ одной из сторон от договора объясняется необходимостью компенсации участнику договорных отношений претерпеваемого им вторжения (как правило, немотивированного) в сферу его правовой автономии. Такая плата имеет целью вознаграждение другой стороны за те неудобства, риски и реальные имущественные потери, которые связаны с претерпеванием произвольного выбора управомоченной стороны в пользу отказа от исполнения обязательства.

Для наиболее глубокого изучения обозначенного института представляется обоснованным его сопоставление с внешне схожими правовыми категориями, а именно: неустойкой, отступным, возмещением потерь.

Рассматриваемую плату, безусловно, нельзя назвать неустойкой (штрафом, пеней), так как последняя, имея двойственную природу способа обеспечения исполнения обязательств и меры ответственности, устанавливается при наличии состава правонарушения, допущенного контрагентом. В свою очередь, реализация права на односторонний отказ от договора может быть связана с любыми обстоятельствами, лишена презумпции противоправности поведения стороны договора.

Стремясь обеспечить компенсацию возможных потерь и сохранить стабильность гражданских правоотношений, стороны договора зачастую ошибочно именуют договорное условие платного отказа от исполнения неустойкой или штрафом, невзирая на существенные отличия данных механизмов. В таких случаях суду надлежит определить действительную общую волю сторон договора, устранив противоречие, скорее, логического порядка. Поскольку в противном случае - реализация предусмотренного договором преобразовательного права (вне зависимости от мотивированности отказа) отождествляется с нарушением, влекущим материальные санкции в виде уплаты неустойки (штрафа). В свою очередь, природа секундарных прав предполагает отсутствие необходимости в обеспечении юридической обязанностью [8]. При этом формировавшаяся после появления рассматриваемой новеллы практика толкования судами пункта 3 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации была лишена единства в части уяснения действительной общей воли сторон.

Особую роль в унификации и тенденциозности практики арбитражных судов сыграл Верховный Суд Российской Федерации, не раз указывавший на безусловность примата правовой природы института платы за отказ над формальностью именования данной конструкции сторонами договора как штрафа, иной мерой ответственности (см. определение Верховного Суда РФ от 03.11.15 N 305-ЭС15-6784). Интересно, что в данном деле плата, именуемая сторонами как штраф, также привязывалась к внесенному задатку, в связи с чем необходимо отметить, что суд также разграничил последствия квалификации платы за отказ и задатка, в связи с чем положения пункта 2 статьи 381 Гражданского кодекса Российской Федерации не подлежали применению. Также в судебной практике обращается внимание на необходимость толкования положений договора в их системной взаимосвязи, чтобы установить целевое назначение той или иной платы, однако это назначение должно быть с достаточной степенью определенности сформулировано как плата за отказ от договора (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 07.03.2019 N 305-ЭС18-20347 по делу N А40-214400/2017).

Как указывает Ю.В. Рогова, юридическая ответственность является разновидностью санкции, условием применения которой выступает, в частности, совершение противоправного действия или бездействия. Отсутствие условия о противоправности действий субъекта исключает возможность квалификации реакции на поведение лица как меры ответственности. Односторонний отказ от исполнения обязательства, поскольку он допустим лишь в случаях, предусмотренных законом или договором, всегда является правомерным поведением, поэтому к ответственности лицо, его совершившее, не привлекается [9]. В связи с этим, выплата денежной суммы согласно пункту 3 статьи 310 ГК РФ не может быть определена как убытки в сложившейся дефиниции этого материально-правового понятия, ввиду отсутствия в действиях отказывающейся стороны противоправности. Таким образом, неустойка и возмещение убытков (при установлении всех необходимых элементов в виде противоправности, вины, наличия и размера вреда и причинно-следственной связи), являясь мерами гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств должником, не являются тождественными выплате определенной денежной суммы, которой обусловливается право на односторонний отказ.

Проводя разграничение между платой за односторонний отказ и отступным, необходимо обратить внимание на следующее. Исходя из содержания статьи 409 Гражданского кодекса Российской Федерации, обязательство может быть прекращено по соглашению сторон предоставлением отступного - уплатой денежных средств или передачей иного имущества. При этом первоначальное обязательство должника прекращается лишь в момент фактического предоставления отступного. Как представляется, это одно из проявлений схожести правовой природы платы за отказ и отступного, поскольку представляется обоснованной позиция Л.А. Чеговадзе и Т.В. Дерюгиной, согласно которой обязательство прекращается исполнением обязанности по выплате определенной денежной суммы, а не осуществлением права на отказ, поскольку в обратном случае не достигается сама правовая цель данного механизма – компенсация издержек, наступивших в связи с таким отказом [10].

Отличия платы за односторонний отказ и отступного заключается в ряде моментов. Так, например, предоставлением отступного не прекращается встречное неисполненное обязательство. Кредитор вправе отказаться от принятия отступного и потребовать исполнения первоначального обязательства, когда должника предоставляет отступное по истечению указанного в соглашении срока (пункт 1 статьи 314, пункт 1 статьи 320.1, статья 421 ГК РФ). В отношении отступного Верховным Судом Российской Федерации сформулировано правило, касающееся срока его предоставления – в срок, установленный соглашением, либо в отсутствие согласованного сторонами срока – в течение разумного срока с момента заключения соглашения (пункт 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.2020 N 6).

С нашей точки зрения, ключевым критерием разграничения платы за отказ и отступного является тот факт, что односторонний отказ от исполнения обязательства и отступное выступают в качестве самостоятельных оснований прекращения обязательств. Первое выступает в качестве односторонней сделки, второе – в качестве двусторонней. Односторонний отказ от исполнения обязательств может регламентироваться в части порядка, срока и иных условий его осуществления, в том числе, предоставлением платы. С предоставлением платы односторонний отказ активируется, а обязательство прекращается, поскольку выполняются все необходимые элементы юридического состава. В отсутствие платы формально не выполнены необходимые действия в рамках одностороннего отказа, обязательства сохраняют свою силу, в связи с чем отсутствуют основания для оспаривания такого отказа, так как юридически он не был осуществлен. Отождествление платы за односторонний отказ и отступного фактически приводит к прекращению обязательств одновременно на двух самостоятельных основаниях, что является неверным, поскольку в данном случае значение права на односторонний отказ сводится к нулю – при такой квалификации с включением в соглашение условия о предоставлении платы за односторонний отказ данное основание прекращения обязательств трансформируется в отступное. В таком случае в целом утрачивается смысл законодательного закрепления пункта 3 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации. С учетом того, что к каждому из оснований применяются самостоятельные требования, возможно наступление тупиковых ситуаций. Например, односторонний отказ от исполнения обязательств может быть оспорен в суде как неправомерный, совершенный в отсутствие необходимых оснований, а также подлежать оценке с точки зрения добросовестности поведения, в то время как в случае предоставления отступного в соответствии с требованиями о предмете отступного и срока его предоставления кредитор будет лишен перечисленных опций.

Согласно другой распространенной точке зрения плата за односторонний отказ квалифицируется как возмещение потерь в соответствии со статьей 406.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств. Стороны обязательства при осуществлении предпринимательской деятельности могут своим соглашением предусмотреть обязанность одной стороны возместить имущественные потери другой стороны, возникшие в случае наступления определенных в таком договоре обстоятельств, вне зависимости от наличия нарушения (неисполнения или ненадлежащего исполнения) обязательства соответствующей стороной и независимо от причинной связи между поведением этой стороны и подлежащими возмещению потерями, вызванными наступлением определенных сторонами обстоятельств (пункт 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7).

С одной стороны, имеется ряд внешних сходств платы за односторонний отказ и возмещения потерь, тем более, к такому определению правовой природы платы за отказ прямо или опосредованно подталкивает судебная практика. В пункте 20 "Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 4 (2017)", в котором указывается: «Такой подход также не обеспечивает баланс интересов сторон договора, поскольку взысканная судом первой инстанции сумма фактически не устраняет для ответчика последствия отказа от договора, так как даже не восполняет утрату всех его доходов, которые он мог бы получить, предоставляя свое имущество другому лицу в период до заключения им договора аренды с новым арендатором, и более того, не может компенсировать иные потери, которые мог понести арендодатель в этом случае». Суд, соглашаясь с возможностью изменения судом размера взыскиваемой платы за отказ, но, прямо не называя плату как возмещение потерь, акцентирует внимание на соразмерности такой платы и необходимости с ее помощью компенсировать другой стороне иные потери. В Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 23.05.2023 N 305-ЭС23-808 по делу N А40-51870/2022 суд уже прямо указывает, что такая плата не является мерой ответственности, а плата имеет своей целью компенсировать имущественные потери и не должна являться способом обогащения кредитора. В Определении Верховного Суда РФ от 12.12.2018 N 309-ЭС18-20678 по делу N А47-4190/2017 плата за односторонний отказ определяется как «компенсационная гражданско-правовая санкция», что не вполне последовательно ввиду вышеизложенных тезисов и выводов судебной практики об отсутствии необходимых признаков для квалификации данной платы как меры ответственности. В том же 2018 году Верховным Судом Российской Федерации было вынесено определение от 30.03.2018 N 310-ЭС18-2437 по делу N А68-3029/2016, где указывалось, что плата за односторонний отказ не является санкцией, а направлена на компенсацию потерь. В Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 26.06.2020 по делу N 305-ЭС20-4196, А40-285997/2018 указывается, что плата за отказ является формой компенсации убытков. Продемонстрированная непоследовательность в актах Верховного Суда Российской Федерации, на наш взгляд, является лучшим показателем сложности квалификации платы за односторонний отказ и ее недостаточного теоретического осмысления.

С другой стороны, полагаем необходимым учитывать вышеизложенное функциональное назначение данной платы. Безусловно, одной из основных является компенсационная функция. Однако наличие компенсационного характера выплаты само по себе не предопределяет необходимость точного определения размера имущественных потерь, о которых неоднократно высказывался Верховный Суд РФ. Ряд иных мер гражданско-правовой ответственности также имеет в той или иной степени проявления характер компенсационности, что не порождает точности соответствия имущественным потерям. Например, наряду с штрафным признается и компенсационный характер неустойки, хотя взыскание неустойки не требует определения точного размера потерь кредитора [11]. Согласно статье 1301 Гражданского кодекса Российской Федерации в случае нарушения исключительного права на произведение автор вправе требовать вместо возмещения убытков выплаты компенсации, например, в размере от десяти тысяч рублей до пяти миллионов рублей, определяемом по усмотрению суда исходя из характера нарушения. В связи с этим, нельзя нивелировать стимулирующую функцию платы за односторонний отказ – стороны достигают соглашения о предоставлении опции на односторонний отказ, например, немотивированный и возможный к осуществлению на любой стадии исполнения договора, но в целях побуждения к сохранению и надлежащему исполнению сделки, вытекающему из общей потребности в обеспечении стабильности гражданского оборота и предсказуемости общественных отношений, ставят реализацию данного права под условие выплаты денежных средств, в отсутствие которого выход из сделки для соответствующей стороны был бы неоправданно безболезненным. В случае отождествления платы за отказ и возмещения потерь автоматически возникает привязка размера такой выплаты к размеру потерь, с вытекающими из этого последствиями в виде необходимости, а с практической точки зрения в условиях текущих реалий – и трудности доказывания всего объема имущественных потерь, а согласование сторонами размера такой платы по сути будет игнорироваться, если не удастся представить каких-либо доказательств несения потерь – в таком случае суд может свести размер платы за отказ к нулю. Таким образом, одним из наиболее существенных отличий платы за отказ и возмещения потерь выступает разница в функциях и целях указанных механизмов – в первом случае акцент ставится в первую очередь на стимулирующей функции, а во втором – на приведение взаимных предоставлений и издержек в сбалансированное состояние.

Принимая во внимание приведенный анализ, наиболее точным представляется определение платы за отказ от договора как особый вид имущественного предоставления, не связанного с определением каких-либо неблагоприятных последствий другой стороны, но способного служить платой за "причиненные неудобства" в виде утраты интереса в исполнении договорного обязательства и недостижении целей сделки путем ее полного и надлежащего исполнения.

С практической точки зрения, реализация права на односторонний отказ от исполнения обязательства с компенсацией контрагенту неудобств, вызванных немотивированным отказом от исполнения договора, порождает правовые риски следующего толка: 1) отказ суда во взыскании платы за реализацию секундарного права в связи с выходом за допустимые пределы установления соответствующих условий; 2) произвольное снижение согласованного размера компенсации.

Для «купирования» рисков в части допустимости применения условий о плате за отказ, вынуждены констатировать, что в отсутствие практикоориентирующей позиции Верховного Суда РФ об императивном или диспозитивном характере правовых норм (в частности, на примере статьи 782 Гражданского кодекса Российской Федерации) само по себе наличие ранее упомянутого Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах» не гарантирует эффективность применения платы за отказ от договора на практике.

Что касается опасности и значимости второго из озвученных рисков, представляется, что правовая природа платы за односторонний отказ, в сущности, сама по себе является достаточной защитой от существенного снижения судами согласованных размеров компенсаций в случае судебного разбирательства. Полагаем, что необходимо закрепление общего правила недопустимости снижения размера платы за односторонний отказ с допущением в исключительных случаях его пересмотра судом посредством анализа добросовестности участников гражданских правоотношений при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей, в том числе на основании критериев, закрепленных в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25.

Таким образом, в статье представлены результаты изучения платы за односторонний отказ от договора. Проведенный анализ позволяет утверждать, что для расширения сферы применения механизма платы за реализацию преобразовательного права Верховному Суду, на основе аккумулирования приведенной в настоящей статье противоречивой судебной практики арбитражных судов, необходимо опубликовать разъяснения по вопросам применения п.3 ст. 310 ГК РФ. Одновременно с этим плата за немотивированный односторонний отказ от договора выражает динамику реализации субъективных прав и обязанностей участников гражданского оборота в рамках договорного взаимодействия. Согласование соответствующего условия в договоре следует трактовать как желание сторон обезопасить свои имущественные интересы, компенсировать нарушение стабильности гражданских правоотношений вследствие произвольного выхода из них. Потому – на этапе договорной работы участникам гражданского оборота рекомендуется грамотнее формулировать условия о плате за отказ, исключив любую взаимосвязь описанного института с мерами гражданско-правовой ответственности.

1. Pobedonoscev K. P. Kurs grazhdanskogo prava. CH. III: Dogovory i obyazatel'stva. M.,«Statut», 2003. 622 s.

2. Ispolnenie i prekrashchenie obyazatel'stva: kommentarij k stat'yam 307 - 328 i 407 - 419 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii [Elektronnoe izdanie. Redakciya 2.0] / Otv. red. A.G. Karapetov. - Moskva: M-Logos, 2022. 1494 s.

3. Zekkel' E. Sekundarnye prava v grazhdanskom prave // Vestnik grazhdanskogo prava № 2 TOM 7., 2007 // SPS «Konsul'tantPlyus». Rezhim dostupa: https://www.consultant.ru/ (data obrashcheniya: 10.03.2024).

4. Egorova M.A. Odnostoronnij otkaz ot ispolneniya grazhdansko-pravovogo dogovora (2-e izd.). M., Statut, 2010. 528 s.

5. Petrishchev V.S. Kak vzyskivayut platu za odnostoronnij otkaz ot ispolneniya dogovora: tendencii i prepyatstviya // SPS «Konsul'tantPlyus». Rezhim dostupa: https://www.consultant.ru/ (data obrashcheniya: 10.03.2024).

6. Ispolnenie i prekrashchenie obyazatel'stva: kommentarij k stat'yam 307 - 328 i 407 - 419 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii [Elektronnoe izdanie. Redakciya 2.0] / Otv. red. A.G. Karapetov. - Moskva: M-Logos, 2022. 1494 s.

7. Bevzenko R.S. Dogovornoe pravo i krizisnye yavleniya v ekonomike: strategii minimizacii negativnyh ekonomicheskih effektov // SPS Garant. Rezhim dostupa: http://www.garant.ru/produts/ipo/vos/online_seminar/621942/#ixzz3x5QvrplL (data obrashcheniya: 10.03.2024).

8. Belov V.A. Grazhdanskoe pravo. Obshchaya chast'. T. 1. Vvedenie v grazhdanskoe pravo: uchebnik. M., YUrajt, 2011. 622 s.

9. Rogova YU.V. Dogovor kak sredstvo obespecheniya stabil'nosti grazhdanskogo oborota. M., Statut, 2015. 144 s.

10. CHegovadze L.A., Deryugina T.V. Pravovaya priroda platy za odnostoronnij otkaz ot ispolneniya obyazatel'stva // SPS «Konsul'tantPlyus». Rezhim dostupa: https://www.consultant.ru/ (data obrashcheniya: 10.03.2024).

11. Malein N.S. Imushchestvennaya otvetstvennost' v hozyajstvennyh otnosheniyah. Moskva, 1968. 207 s.