VAC 12.00.02 Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
UDK 34 Право. Юридические науки
GRNTI 10.07 Теория государства и права
BBK 67 Право. Юридические науки
BBK 60 Общественные науки в целом
in the article the author examines the relationship between the religious and information security of Russia. The conclusion is made about the complete coincidence of some of these threats. The author notes that many of the thunderstorms to Russia's religious and information security were reduced to zero through the 2020 constitutional reform. This reform is an important stage in the development of Russian constitutionalism. The article analyzes the ways of updating the constitutional norms that now ensure the religious and information security of Russia.
Russian constitutionalism, religious security, information security, religious extremism, religiously motivated offenses, loss of religious traditions of the people, total control of human activities, interception of government
В последнее время количество информации, вскрывающей цели, инструменты и методы деятельности структур международного согласования и управления (иногда их именуют мировым правительством) по всему Миру, а в частности в России, постоянно растет. Все больше людей осознают, что СМСУ делают акцент на уничтожении российского традиционного общества, активно используя для этого религиозную и информационную сферы. Об этом развернуто уже написали различные исследователи. Мы лишь остановимся на некоторых особенностях российского законодательства в данной области, которые, по нашему мнению, были недостаточно освещены другими специалистами.
Но, прежде раскроем понятие того, что мы подразумевает под такими составляющими национальной безопасности, как религиозная и информационная. В самом общем приближении можно обозначить, что под религиозной безопасностью мы видим состояние защищенности общества в целом и каждого отдельного человека от угроз, рождающихся в религиозной сфере [2, с. 42-43].
Угрозами же религиозной безопасности России выступают: 1) религиозный экстремизм; 2) иные религиозно мотивированные правонарушения (жертвоприношения, незаконный оборот наркотиков, хищения, религиозный сепаратизм, прозелитизм); 3) утрата религиозных традиций как базовая угроза и производные от нее; 4) принятие руководством России ошибочных решений во внешней политике без учета религиозного фактора [2, с. 57-114].
Для целей нашего исследования мы говорим о такой информации, которая создана при помощи технических средств и посредством их же передается. Таким образом, при понимании нами информации как технической информации за скобками останутся такие её виды, как, например, генетическая информация или информация, передающаяся нейроволновым способом (телепатически) между соответствующими операторами. Техническая информация в настоящее время создается, обрабатывается и распространяется в основном посредством электрических сигналов.
Среди угроз в информационной сфере мы выделяем: 1) тотальный контроль деятельности человека; 2) перехват управления государством из вне, способный привести к прекращению существования России как государства; 3) образование «черного рынка» информации о населении, в том числе биометрических данных; 5) изменение мировоззренческих систем целых сообществ людей в пользу той или иной идеологии (в частности, враждебными по отношению к российскому социуму, являются религиозные и псевдорелигиозные объединения деструктивной направленности, которые осуществляют такую деятельность посредством передовых информационных технологий); 5) модернизация человека.
Соответственно, как минимум по одной угрозе в информационной и религиозных сферах практически совпадают – это изменение мировоззренческих систем больших групп людей в пользу той или иной идеологии посредством цифровой сферы и утрата религиозных традиций как базовая угроза религиозной безопасности России.
По нашему мнению, информационная и религиозная сферы пересекаются в образовательной сфере. Ели еще более конкретизировать направленность нашего исследования, то мы коснемся некоторых проблем дистанционного образования российских детей, которое, фактически, означает отправку их учиться самостоятельно. Такой метод обучения в нынешних реалиях означает только то, что большинство из них не усвоят даже саму необходимость приобретения знаний, а те, которые поймут это, не получат никаких полноценных возможностей приобрести систематическое образование.
Связь между цифровой и религиозной сферами многогранна. Некоторые исследователи отмечают специфические стороны «цифровизации общества», которые дают нам основания говорить о том, что новая концепция общественного устройства в России, в частности в сфере образования, должна рассматриваться и через призму религиозной безопасности. В данном случае мы имеем ввиду то, что адепты цифровизации часто эксплуатируют механизмы человеческой психики, отвечающие за религиозные чувства, что представляет повышенную общественную опасность. В этой связи приведем цитату О.Н. Четвериковой, в которой очень удачно вскрыта подоплека «цифровизации образования» в том числе в религиозной плоскости.
Она пишет: «То, чем занимаются российские «цифровые евангелисты», точнее всего можно определить как психологическое программирование сознания…
Наиболее показательной фигурой тут является Д. Песков, один из разработчиков проекта «цифровой экономики» и форсайтпроекта «Образование 2030», прославившийся внедрением в деловую лексику понятий «человек одной кнопки» и «люди-ардеры» для обозначения фактически двух каст, на которые будет разделено общество будущего. Его излюбленная тема - это необходимость перемен и формирование будущего путём экспериментов, строительство такого мира, в котором они отказываются от накопленного опыта. В своих выступлениях на семинарах или конференциях он часто ведёт себя как миссионер и проповедник, наставляющий адептов. …те понятия и выражения, которые он использует, малопонятны, иногда звучат как некая эзотерика, но вместе с тем действуют завораживающе, что и привлекает адептов, видящих в этом какой-то глубоко скрытый смысл.
В силу этого проекты форсайтеров, отражающие трансгуманистические идеи и носящие разрушительный для нашей культуры характер, воспринимаются управленческой элитой как недоступный для их понимания «великий план», который им надо донести до народа и реализовать в приемлемой для последнего форме…
Действуя буквально как опытный протестантский проповедник, Песков пытается сделать главное - донести до сознания принимающих решения, что провальные для страны идеи при выборе правильной формы их реализации, выведут ее на новый уровень развития…» [3, с. 98-99].
Лично мы неоднократно наблюдали выступления лиц, продвигающих «передовые» проекты, касающиеся информационной сферы. Действительно, зачастую они действуют как представители религиозных объединений деструктивной направленности, их цель не убедить своих адептов на интеллектуальном уровне, а обойти рациональное мышление и, что называется с черного хода, вторгнуться в подсознание, захватить эмоции человека, воодушевить его на шаги, за которые, возможно, после прекращения действия ментальной анестезии, он будет испытывать чувство стыда.
И здесь нужно подчеркнуть, что идеологи построения цифрового общества, говоря о новом типе образования, делают акцент на обеспечении движения обучающегося исключительно в коридоре индивидуальных образовательных траекторий. По нашему мнению, результатом такого обучения как раз и станет выращивание «человека одной кнопки», который необходим в качестве сырья для построения кастового общества. Такие инициативы противоречат целому ряду конституционных норм. Так, курс на институциональную сегрегацию в сфере образования, который последовательно навязывается российскому обществу содержит в себе прямое противоречие ч. 1 ст. 43 Конституции РФ, которая недвусмысленно гласит, что «Каждый имеет право на образование». Цифровые же технологии способны поставить непреодолимые препятствия на пути реализации человеком этого права, какие невозможно установить в условиях традиционной образовательной системы России.
Более того, в условиях цифровой парадигмы развития общества, которая фактически устанавливается в России, невозможно говорить о равных обязанностях правах и свободах, что закреплено ч. 2 ст. 6 Конституции РФ, для лиц, получивших кардинально различное образование; не приходится даже мечтать о равенстве всех перед законом и судом, что требует ч. 1 ст. 19 Конституции РФ, так как приоритет всегда будет иметь образованный человек с развитым интеллектом и широким кругозором, делающим любую манипуляцию невозможной; нет оснований надеяться на реализацию нормы, закрепленной ч. 2 ст. 19 Конституции РФ, гарантирующей равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств, под которыми совершенно логично понимать уровень и качество образования.
Безусловно, что дистанционное образование на порядки увеличит дифференциацию российского общества в плане образования.
Здесь нужно особо отметить, что поправка к Конституции РФ, принятая в 2020 году, защищают российское образование от окончательного разрушения, а кроме того, создаёт надежные предпосылки для его восстановления и достижения высочайшего уровня, необходимого для процветания народного хозяйств.
Так, ч. 1 ст. 67.1 устанавливает, что «Российская Федерация является правопреемником Союза ССР на своей территории…». Соответственно, можно апеллировать к образовательным стандартам, действовавшим в Советском Союзе и требовать их реабилитации и внедрения в практику.
Часть 2 ст. 67.1 особый акцент делает на важности переданных предками идеалов и веры в Бога. Это касается и российского образования, лучшие образцы которого сформировались еще в Российской Империи и были переняты СССР, который не достиг бы без них своих головокружительных успехов практически во всех областях человеческой деятельности. Следовательно, указанная норма просто обязывает государство коренным образом развернуть образовательный вектор в сторону лучших образцов российско-советской педагогики. Именно эта норма делает необходимым срочное исследование вреда, нанесенного российскому образованию такими программами как 5-100, о которых сейчас «все забыли» как и о колоссальных народных средствах, выделенных на их реализацию. Данная норма делает неизбежным расследование деятельности идеологов и реализаторов программы 5-100 и им подобных и строжайшее наказание виновных в допущенных при этом правонарушениях, в частности, в соответствии с нормами Уголовного кодекса РФ. Мы же полагаем, что такие правонарушения имели место. Об этом можно судить хотя бы по провальным результатам этой программы – масштабные преступления, по нашему субъективному, оценочному мнению, имели место или на стадии планирования программы 5-100, или в процессе её реализации.
Кроме того идеалы и вера в Бога, переданные нам предками несовместимы с кастовой системой и требуют от государства понимания всестороннего образования людей в качестве самоцели. Соответственно, все инициативы направленные на стимулирование деградации российского образования на настоящий момент являются несоответствующими нормам Конституции РФ в еще бошей степени, чем это было до поправки 2020 года.
Русское образование и педагогика немыслимы без гармоничного развития личности, чего невозможно добиться без всестороннего духовного, нравственного, интеллектуального и физического развития детей, что возводится нормой ч. 4 ст. 67.1 Конституции РФ в абсолютный приоритет.
Наука и образование в России развивались исключительно в контексте русского языка, без которого невозможно российское научное знание как таковое. В этом контексте чрезвычайно важной является норма, закрепленная ч. 1 ст. 68 и устанавливающая, что «Государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык как язык государствообразующего народа…».
Часть 4 ст. 68 устанавливает, что «Культура в Российской Федерации является уникальным наследием ее многонационального народа. Культура поддерживается и охраняется государством». Но трансляция культуры от поколения к поколению невозможна без национального образования, в частности, отечественных методик, а это основание для решительного отказа от зарубежного образовательно-воспитательного мусора, накопившегося в российской системе образования. В контексте нашего исследования данной норме корреспондирует п. «ж.1» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, в соответствие с которым в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации находятся: защита семьи, института брака как союза мужчины и женщины. Как мы знаем, зарубежные государства, в частности западные, все далее отходят от традиционных семейных норм, что неминуемо отражается на системе образования, делая её несостоятельной. Но именно такую изуродованную сомнительными моральными ценностями систему образования некоторые силы насаждают повсеместно в России, в частности, по нашему убеждению, через ту же программу 5-100.
Полноценная же передача культуры невозможна в условиях дистанционного образования. Для полноценной передачи культурного кода необходим коллектив, руководимый педагогом. Как раз этого лишает наших детей дистанционное образование.
Приведенные нами выше конституционные нормы абсолютно перечеркивают большую часть образовательных и воспитательных стандартов зарубежных стран, навязываемых России, делая их токсичными и констатируя их антинародную и антироссийскую природу. Более того, одной из важнейших для целей нашего исследования является норма, закрепленная ст. 79 Конституции РФ и устанавливающая, что «решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации», что, исходя из совокупности вышеперечисленных норм, диктует необходимость пересмотра части международных договоров и обязательств России, в частности в сфере образования. Так, как минимум, ревизии должны быть подвергнуты нормы, обусловливающие участие России в Болонском процессе.
И конечно же мы не можем не отметить норму, установленную п. «м» ст. 71 Конституции РФ, в соответствии с которой Российская Федерация обеспечивает безопасность личности, общества и государства при применении информационных технологий, обороте цифровых данных, что напрямую касается и сферы образования.
Таким образом, информационные каналы в России должны обеспечивать возможность воспитания и образования в контексте традиционных, в том числе религиозных, ценностей. И в этом проявляется теснейшая связь информационной и религиозной безопасности России, которая в 2020 году фактически была зацементирована нормами Основного закона. В этом проявились значительное изменение вектора движения российского конституционализма как такового.
Но обеспечение информационной безопасности означает не только наполнение информационных каналов отвечающей целям обеспечения национальной безопасности информацией, но и обеспечение защиты населения от негативных проявлений самих информационных технологий.
Обращаясь к постулатам цифрового образования, которые на данный момент навязываются России, отметим, что дистанционное образование и выстраивание индивидуальной образовательной траектории планируется реализовывать посредством электронных учебников. Но сами по себе электронные учебники – это, пожалуй, одна из наиболее интенсивных угроз, которые рождаются в информационной сфере. Их опасность лежит как в когнитивно-мыслительной плоскости, что было глубоко исследовано такими специалистами, как, например, Стрельникова Л.Н. [1, с. 42-48], так и в характере воздействия, которое оказывается на организм человека на аппаратном уровне. В частности, не исследованным до конца остается воздействие на человеческий организм высокочастотного излучения, исходящего от различных составных частей электронного учебника.
Мы также видим опасность использования электронного учебника в следующем. Все учебники, будучи подключенными к сети Интернет, могут оказаться в сфере деятельности представителей СМСУ, что позволяет изменять содержание таких учебников в широчайших пределах в реальном времени. Такие изменения могут вносится латентно на протяжении длительного времени, что может привести к изменению мировоззрения целых народов в заданных манипулятором рамках. Таким образом можно одномоментно удалять из учебников целых стран, например, упоминания о социализме или наоборот описывать несуществовашие события. Думается, что такой сценарий вполне осуществим в условиях тотальной зависимости России от иностранных аппаратных и программных средств. К тому же российская нормативно-правовая база предусматривает, что электронный учебник будет подключен к Интернет. При этом прямо об этом не говорится. Но в соответствии с п. 4.2.3 "ГОСТ Р 57724-2017. Национальный стандарт Российской Федерации. Информационно-коммуникационные технологии в образовании. Учебник электронный. Общие положения" (утв. и введен в действие Приказом Росстандарта от 28.09.2017 № 1257-ст) отмечено, что электронный учебник «или его отдельные компоненты могут находиться в общей сетевой среде образовательного контента, использующей Интернет, например в форме системы управления обучением или виртуальном образовательном пространстве. В этом случае контент контролируется и охраняется через авторизацию обучающей платформы, без использования средств цифрового управления правами». То есть, проще говоря, он может быть подключен к Интернет.
Более того, перманентное подключение электронного учебника к Интернет рассматривается как само собой разумеющееся, на что указывает ч. 12 Приказа Минпросвещения России от 18.12.2019 № 695 "Об утверждении Порядка формирования федерального перечня учебников, допущенных к использованию при реализации имеющих государственную аккредитацию образовательных программ начального общего, основного общего, среднего общего образования" (Зарегистрировано в Минюсте России 04.02.2020 № 57418). Из данного документа недвусмысленно вытекает, что штатное функционирование электронного учебника предусматривает его постоянное подключение к сети Интернет. Возникает вопрос о том, какие мероприятия проводятся по недопущению изложенной нами выше опасности вмешательства в содержание электронного учебника, а также кто будет гарантировать населению России безопасность в данной области.
В заключительно части статьи необходимо провести небольшой анализ текстов некоторых документов. Нормативно-правовых актов, касающихся реализации концепции цифровой экономики, частью которой является «цифровое образование», в частности, подготовки кадров для её обслуживания с использованием индивидуальных образовательных траекторий принимается все больше. Остановимся на кратком анализе одного из них - Паспорта федерального проекта "Кадры для цифровой экономики" (утв. президиумом Правительственной комиссии по цифровому развитию, использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности, протокол от 28.05.2019 № 9).
По своей сути цифровая экономика, какой её фактически видит сейчас российский законодатель, с собственно экономикой не имеет ничего общего, так как цифровые технологии являются служебным звеном в процессе построения цифровой экономики, но развитие которого фактически и стало самоцелью некоторых современных реформаторов. Мы уже отмечали, что многие нормы, призванные обеспечить развитие цифровой сферы в России прямо или косвенно противоречат нормам Основного закона РФ. Сейчас же мы коснемся юридической техники изготовления подобных документов.
Итак, наше внимание привлек раздел «Дополнительные и обосновывающие материалы федерального проекта «кадры для цифровой экономики» Паспорта федерального проекта «Кадры для цифровой экономики», а именно его п. 1.1 «Разработка модели компетенций цифровой экономики, профиля компетенций и персональной траектории развития». Оценим стиль автора (авторов): «Согласно оценкам, 65% тех, кто сегодня учится в начальной школе, будут заниматься работой, которая сегодня еще не придумана». Возникают вопросы: согласно оценкам каких специалистов; «не придумана» кем, кто или что те субъекты, которые должны будут «придумывать» какую-либо работу?
Напомним - это документ федерального уровня, поэтому мы ожидали увидеть данный текст несколько иным. Например: «Согласно оценкам такого-то института, столько то процентов лиц, сегодня обучающихся в младших классах, в перспективе (недалекой, среднесрочной, долгосрочной) будут выполнять трудовые функции, характер и сущность которых в силу интенсивного развития научно-технического прогресса является трудно прогнозируемым, а также будут заняты в отраслях экономики, на настоящее время ещё не сформированных».
Далее в тексте мы встречаем следующий филологический оборот: «…основным шагом в работе с большим множеством существующих и новых моделей компетенций…». Думается, наши комментарии касательно «большого множества» излишни.
В тексте рассматриваемого документе имеются и другие ошибки, в частности, пропущенные слова. Такое отношение к русскому языку является по меньшей мере некорректным, тем более для документов такого уровня, ведь Паспорт федерального проекта "Кадры для цифровой экономики" является Приложение № 4 к протоколу президиума Правительственной комиссии по цифровому развитию, использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности от 28 мая 2019 г. № 9 и был утвержден данной комиссией.
Подобные ляпы очень показательны. Создается впечатление, что такие документы готовятся в чрезвычайной спешке и, видимо, в условиях крайнего дефицита специалистов. Судя по всему, какой-то, пока неизвестный, но, безусловно связанный с СМСУ актор, очень спешит. И это применительно к такой чувствительной с точки зрения обеспечения национальной безопасности РФ области жизни общества.
Таким образом, сегодня российский конституционализм совершил поворот в сторону актуализации традиционных российских ценностей, в частности веры в Бога. Соответственно, религиозная безопасность получила новый уровень конституционализации. В процессе обеспечения религиозной безопасности чрезвычайно важной является организация полноценного образования для всего населения страны, в том числе духовно-нравственного. Проводником образования являются информационные технологии, что делает их непременным фактором обеспечения религиозной и других видов национальной безопасности Российской Федерации, требующим пристального внимания со стороны государства и общества. Сегодня информационные технологии и религиозная сфера тесно переплетены и имеют множество точек соприкосновения. В тоже время информационные технологии нельзя рассматривать только как инструмент обеспечения национальной безопасности или же как инструмент нанесения обществу и человеку вреда. Сами по себе такие технологии могут представлять совокупность опасностей, распознать которые, часто, невозможно находясь вне рамок традиционных для России религиозности и воспитания.
1. Strel'nikova, L.N. Cifrovoe slaboumie / L.N. Strel'nikova // Himiya i zhizn'. - 2014. - № 12. - S. 42-48.
2. Tarasevich, I.A. Doktrina religioznoy bezopasnosti Rossiyskoy Federacii: konstitucionno-pravovoe issledovanie. Monografiya / I.A. Tarasevich. - Tyumen': tipografiya «Pechatnik», 2019. - 356 s.
3. Chetverikova, O.N. Cifrovoy totalitarizm. Kak eto delaetsya v Rossii / O.N. Chetverikova. - M.: Knizhnyy mir, 2019. - 320 s.
