graduate student from 01.01.2018 to 31.12.2020
Volgograd, Volgograd, Russian Federation
VAC 12.00.01 Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
UDK 34 Право. Юридические науки
GRNTI 10.27 Гражданское право
GRNTI 10.07 Теория государства и права
BBK 6740 Отрасли права
BBK 60 Общественные науки в целом
BISAC LAW011000 Civil Law
BISAC LAW021000 Contracts
The article is devoted to the problem of the dependence of the termination of a civil law contract on the restrictions of the principle of freedom of contract, provided for in Russian civil law. The lack of legislative systematization of both the grounds for termination of the contract and restrictions on contractual freedom significantly complicates the corresponding legal analysis and mediates a number of practical difficulties that this study is intended to illustrate. According to the results of the work, based on the analysis of the specifics of limiting certain grounds for terminating a civil law contract in the aspect of contractual freedom, the author identifies the main problems and proposes initiatives to improve the current Russian civil legislation in this area.
civil law, civil law contract, norms of civil law, provisions of a civil contract, the concept of a civil contract, termination of a contract, dissolution of contract, freedom of contract
Как известно, свобода договора не является уникальным институтом, свойственным только для гражданского права России, или, в более широком контексте – для государств романо-германской правовой системы. Стоит подчеркнуть, что и в англо-американском праве принцип свободы договора, имеющий конкретные четкие правовые пределы и определенные ограничения, представляет собой комплексное и многоаспектное понятие. В рамках данного принципа рассматривается ряд аспектов, влияющих как непосредственно на право свободного выбора объекта (предмета), законные цели договора, специфики его условий, включая возможность выбора конкретного вида договора, охватывая, в частности, возможность разработки и подписания договора смешанного характера [12, с. 85]. Вместе с тем, отдельные ограничения принципа свободы договора, безусловно, влияют и на возможность его прекращения по тем или иным основаниям. Соответствующая проблематика, по сути, не становилась предметом комплексного анализа (справедливости ради, отметим – как и ряд других вопросов характеристики принципов гражданского права [16, с. 4]), что, как думается, в определенной мере опосредовано и отсутствием законодательной систематизации в России как оснований прекращения договора, так и ограничений принципа договорной свободы, относительной новизной последнего, потребностью ориентироваться на правоприменительную практику – в свою очередь, далеко не всегда единообразную, равно как и спецификой самих формулировок принципа свободы договора (и легальной дефиниции, и теоретических понятий), оставляющих рассматриваемую проблему на втором плане.
Следует заметить, что принцип свободы договора означает достаточно большую свободу, но в некоторых аспектах ограниченную возможность сторон соглашения включать в договор все положения, которые они благодаря совместным подготовительным действиям посчитают приемлемыми, поскольку только они сами вольны самостоятельно определять и корректно выразить, какие именно обязательства им на себя стоит принимать [5, с. 35], включая право в любое время своим соглашением изменить договор, расторгнуть его или же прекратить по иным основаниям (отступное, новация, зачет и т. д.).
Вместе с тем, закрепляя свободу договора как один из основополагающих принципов гражданского права (в п. 1 ст. 1 ГК РФ) [3], российский законодатель устанавливает и ее непосредственную нормативную лимитацию. Первое (по иерархии юридической силы) ограничение такого рода закреплено в п. 3 ст. 55 Конституции РФ [8] (речь идет о конституционных ограничениях прав и свобод человека), а второе – в абз. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ (указывающей, в развитие упомянутой конституционной нормы, на возможность ограничения федеральным законом гражданских прав). Обе формулировки носят исключительно абстрактный характер (указывая лишь на форму и основания ограничений) и сами по себе мало что дают для понимания конкретики соответствующих «барьеров» в отдельных случаях.
Вместе с тем, также стоит отметить, что свобода договора выступает неким рациональным идеалом, бытующим в обществе, к которому стремится законодатель, соответствующим той степени равенства и свободы, которые можно предполагать при заключении сделок контрагентами, при условии того, что их действиями не причиняется никакой ущерб ни экономическим интересам общества, ни государства в целом. Принимая во внимание, те политические и экономические условия, в которых существуют и развиваются гражданско-правовые отношения, стоит признать, что в таких сложных общественных условиях современного общества, свобода договора уже практически перестала обладать и транслировать свою идеалистическую притягательность. С каждым днем становится все более очевидно, что так называемого «экономического равенства» и «полной свободы договора» ни в прямом, ни в переносном смысле уже не существует, поскольку индивидуальные интересы граждан подчинены интересам общества и государства [1, с. 15].
Прием законодательной техники, использованный в ГК РФ при формулировании принципа свободы договора, cпоcобcтвовал формированию нового подхода в цивилистической научной литературе, согласно которому свободу договора в данном конкретном контексте, можно рассматривать не только в качестве принципа гражданского права, но и как типичное субъективное гражданское право любого участника гражданско-правовых отношений.
Так, в частности, Ю.Л. Ершов обращает внимание на то обстоятельство, что в рамках конкретного контекста ст. 421 ГК РФ свобода договора должна рассматриваться как мера возможного поведения управомоченного лица [7, с. 48]; в то же время, указанное определение характерно для субъективного права, а обоснование свободы договора как классического субъективного права (с корреспондирующей ему субъективной обязанностью) допустимо лишь в контексте применения теории преддоговорной ответственности (culpa in cоntrahendо) [9, с. 191], что, собственно, и объясняет существование взаимных субъективных прав и юридических обязанностей на стадии, предшествующей заключению договора, например, после начала переговоров, переписки или схожих подготовительных процедур предшествующего характера.
Для примера, мы позволим себе обратиться к немецкому законодательству, в котором после реформы обязательственного права и сопутствующего внесения соответствующих изменений в Германское гражданское уложение, прошедшее в конце 2001 г., к числу оснований, способствующих возникновению гражданско-правовых обязательств, были прямо указаны преддоговорные контакты сторон, включающие вступление в переговоры о заключении договора, обмен сопутствующей информацией и близкие по смыслу деловые соглашения (§ 311), в связи с этим изменилось и само понятие обязательства, в содержание которого были включены обязанности каждой из сторон по учету прав, юридических благ и законных интересов контрагентов (§ 241) [4].
Анализируя положения ст. 421 ГК РФ, раскрывающие содержание принципа свободы договора, можно отметить, что они традиционно выводятся через три основные составляющие:
1) свобода заключать или не отказаться от его заключения, причем, понуждение к заключению договора по общему правилу не допускается, что означает, что стороны сами, независимо друг от друга и/или государства, вправе решать вопрос о вступлении между собой в договорные отношения, а приняв такое решение, принимают на себя ответственность за его реализацию;
2) свобода заключать договор как предусмотренный, так и не предусмотренный действующим законодательством РФ (в том числе смешанный договор).
3) свобода определять условия конкретного договора по усмотрению сторон. Стороны договора по своей воле и собственной инициативе определяют его форму, содержание, формируя его конкретные условия, состав за исключением тех случаев, когда содержание какого-либо условия изначально императивно не определено законом или иными подзаконными нормативно-правовыми актами.
Необходимо заметить, что ряд ученых-цивилистов, с учетом содержания приведенной нормативной дефиниции, понимает рассматриваемый принцип ограничительно, как сводящийся сугубо к перечисленным в законе положениям либо производный от них. Наиболее узкий подход, представленный, в частности, О.А. Кузнецовой, заключается в том, что названный принцип распространяется только на стадию заключения договора, тогда как далее начинает действовать другой гражданско-правовой принцип: «договоры должны исполняться» [10, с. 16]
Между тем, в современной цивилистической науке также представлены и иные точки зрения касательно самой свободы договора и ее элементов, например, ряд авторов в своих работах разделяют свободу выбора: своего контрагента, формы договора, времени и места, а также порядка оформления и заключения договора, срока его действия. Особенно обратим внимание, в контексте настоящего исследования, на позиции ученых (например, Ю.В. Рогова, И.Г. Садовая), указывающих на необходимость включения в понятие договорной свободы права прекращать, в том числе расторгать договор [15, с. 59]; иными словами, на распространение рассматриваемого принципа и на стадии исполнения и прекращения договора [17].
Подобные мнения, с которыми видится необходимым всецело согласиться, имеют и концептуальное, и непосредственное практическое обоснование. В частности, как указал Конституционный Суд РФ, в соответствии с п. 1 ст. 450 ГК РФ изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено ГК, другими законами или договором. Предоставляя сторонам возможность в договорном порядке самостоятельно определить основания, при которых возможны изменение или расторжение договора, кроме как по их взаимному соглашению, сама по себе оспариваемая норма направлена на реализацию гражданско-правового принципа свободы договора и не может рассматриваться как нарушающая права и свободы заявителя, указанные в жалобе [11]. Примером же судебной практики по конкретному спору может выступать решение ФАС Московского округа, в котором суд указал, что «включение в договор условия о прекращении прав и обязанностей сторон в случае неисполнения контрагентом требований, перешедших к кредитору на основании договора уступки, соответствует принципу свободы договора, позволяющему его сторонам своим соглашением изменить или расторгнуть договор» [14].
Следует также отметить общую тенденцию роста количества норм, существенно ограничивающих свободу договора, что в целом продиктовано необходимостью защиты прав и интересов экономически более слабых или экономически зависимых сторон договора, а также публичных интересов. Согласно распространенного в цивилистической науке мнения, установленные законодателем ограничения свободы договора преследуют одну из ниже приведенных целей:
1) защита слабой стороны договора,
2) защита интересов кредиторов, либо
3) защита публичных интересов (государства, общества) [2, c. 152].
Далее, рассмотрим, каким же образом соответствующие базовые положения преломляются применительно к институту прекращения гражданско-правового договора.
Как отмечает в своей фундаментальной монографии М.А. Егорова, система ограничений права на прекращение обязательств имеет трехуровневый характер:
1) общие ограничения, которые носят характер универсальных гражданско-правовых ограничений права (например, ст. 10 ГК РФ – запрет злоупотребления правом);
2) ограничения, присущие институту прекращения обязательств (общий запрет одностороннего отказа от исполнения обязательства (ст. 310 ГК РФ); запрет прекращения обязательств, связанных с необходимостью предоставления реального исполнения; запрет на прекращение обязательств, носящих целевой и лично-индивидуализированный характер, например, зачета обязательств из возмещения вреда жизни или здоровью гражданина);
3) ограничения, связанные с особенностями правового регулирования отдельных видов гражданско-правовых отношений (например, запрет зачета в процедуре банкротства) [6, с. 302].
В то же время, применительно к договорам, как сделкам, необходимо принимать во внимание также и ограничения, связанные с требованиями к законности содержания, воле и волеизъявлению, форме, субъектному составу. Кроме того, необходимо оговориться, что, если соглашение сторон об изменении или о расторжении договора базируется на принципе свободы договора (ст. 420 ГК РФ), то в основе одностороннего отказа от исполнения договора и обращения в судебные инстанции лежит несколько иной гражданско-правовой принцип – автономии воли (п. 2 ст. 1 ГК РФ).
Во всяком случае, безусловными слагаемыми рассматриваемого принципа применительно к прекращению договора являются свобода установления в договоре не предусмотренных законом оснований прекращения (изменения, расторжения) договора, а также свобода установления сроков для уведомления о таковом.
Безусловно, среди прочих оснований прекращения, наиболее сложным выступает вопрос о применении ограничений договорной свободы в ситуациях расторжения гражданско-правового договора.
В частности, если рассматривать расторжение договора по соглашению сторон, то, поскольку таковое имеет договорную природу, являясь правопрекращающим (либо правоизменяющим) юридическим фактом, для него необходимо определить существенные условия, позволяющие в случае спорной ситуации квалифицировать его как заключенное (а кроме того, они должны коррелировать и существенным условиям основного обязательства).
При этом, п. 1 ст. 432 ГК РФ к существенным относит условия: о предмете договора; в отношении которых имеются специальные указания в законах или иных правовых актах о том, что они являются существенными; признанные необходимыми для договоров данного вида; относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение.
Соответственно, применительно к соглашениям о расторжении договора необходимо учитывать предметную характеристику как направленную на изменение / прекращение договорных обязательств, а также связь с условиями, указывающими не только на возможность и порядок расторжения основного договора, но и на заключение по данным вопросам дополнительных соглашений. В данном случае речь идет о практических соображениях, тогда как законодательство непосредственно императивных норм к такого рода соглашениям не предусматривает, за исключением общего условия о предмете.
Отметим, что руководящие разъяснения для судебной практики, содержащиеся в Постановлении Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» применительно к вопросам прекращения договора оперируют не общими позициями, а принимают во внимание специфику конкретных оснований прекращения (а именно, зачета) видов договорных обязательств (купли-продажи и возмездного оказания услуг) [13]. Подобное фрагментарное и разрозненное изложение, конечно же, не способствует решению ряда спорных вопросов, которые возможны на практике. При этом, законодательные положения относительно ограничений свободы договора в разрезе отдельных оснований прекращения договорных обязательств также разрозненны и не всегда понимаются однозначно как участниками гражданского оборота, так и судами. Для иллюстрации приведем наличие многочисленных проблем, касающихся трактовки ограничений прощения долга (с учетом положений ст. 415 ГК РФ о недопустимости нарушения прав других лиц – например, применительно к алиментным правоотношениям, сделкам несостоятельного должника и т. д.), зачета (так, в банкротных правоотношениях право его применения есть только у должника; запрещен зачет обязательств, связанных с необходимостью реального исполнения и т. д.), новации (в части ограничения субъектного состава соответствующего соглашения – по поводу чего наблюдается коллизия норм ГК РФ и Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»[18]).
Изложенное позволяет прийти к следующим выводам.
Анализируя позиции современной российской цивилистической доктрины относительно содержания принципа свободы договора, видится необходимым согласиться с позицией авторов, указывающих на то, что таковым охватываются вопросы не только заключения, но и исполнения, и прекращения гражданско-правового договора. Более того, сама суть принципа свободы договора подразумевает, что его элементы нельзя ограничить каким-либо закрытым перечнем. Проблемы практического применения положений о свободе договора применительно к прекращению гражданско-правовых договоров опосредованы не только дискуссионностью и пробельностью теоретического видения, но и относительной новизной рассматриваемого принципа для российских законодательства и практики, а также узостью нормативной формулировки свободы договора, нуждающейся в дополнении. С учетом этого, видится необходимым изменение легальной дефиниции свободы договора (ст. 421 ГК РФ) положениями .указывающими на распространение данного принципа на стадии исполнения и прекращения договора (в части свободы установления в договоре не предусмотренных законом оснований прекращения (изменения, расторжения) договора, а также свободы установления сроков для уведомления о таковом). Равным образом, требуется дальнейшая систематизация ограничений рассматриваемого принципа на уровне руководящих разъяснений для судебной практики, поскольку положения Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» затрагивают лишь фрагментарные вопросы прекращения договоров применительно к лишь одному из соответствующих оснований и к двум видам договорных обязательств.
1. Anson V. Dogovornoe pravo. - M.: YUridicheskaya literatura, 1984. - 464 s.
2. Vitryanskij M.I., Braginskij V.V. Dogovornoe pravo. Obshchie polozheniya (kniga 1). 4-e izd. - M.: Statut, 2001. - 842 s.
3. Grazhdanskij kodeks Rossijskoj Federacii (chast' pervaya) ot 30.11.1994 g. № 51-FZ // SZ RF, 1994, № 32, st. 3301.
4. Grazhdanskoe ulozhenie Germanii (GGU) ot 18.08.1896 (red. Ot 02.01.2002; s izm. i dop. po 31.03.2013). - [Elektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://oceanlaw.ru/wp-content/uploads/2018/02/1900-Grazhdanskoe-ulozhenie-1.pdf
5. Dubinchin A. Anglijskoe kontraktnoe pravo: Prakticheskoe posobie dlya rossijskogo yurista. - M.: Infotropik Media, 2010. - 276 s.
6. Egorova M.A. Prekrashchenie obyazatel'stv: opyt sistemnogo issledovaniya pravovogo instituta: monografiya. - M.: Statut, 2014. - 752 s.
7. Ershov YU.L. Princip svobody dogovora i ego realizaciya v grazhdanskom prave Rossii: diss. ... kand. yurid. nauk. - Ekaterinburg, 2001. - 170 s.
8. Konstituciya Rossijskoj Federacii )Prinyata vsenarodnym golosovaniem 12.12.1993; s izmeneniyami, odobrennymi v hode obshcherossijskogo golosovaniya 01.07.2020) // Rossijskaya gazeta. 2020. 4 iyulya. № 144.
9. Kratenko M.V. Zloupotreblenie svobodoj dogovora: postanovka problemy // Izvestiya vuzov. Pravovedenie. 2010. № 1. S. 190 - 206.
10. Kuznecova O.A. Normy-principy rossijskogo grazhdanskogo prava. - M.: Statut, 2006. - 269 s.
11. Opredelenie Konstitucionnogo Suda RF ot 24.05.2005 № 170-0 «Ob otkaze v prinyatii k rassmotreniyu zhaloby Svobodnogo profsoyuza rabotnikov MP «Medavtotrans» na narushenie konstitucionnyh prav i svobod p. 1 st. 450 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii» // SPS «Konsul'tantPlyus».
12. Osakve K. Svoboda dogovora v anglo-amerikanskom prave: ponyatie, sushchnost' i ogranicheniya // ZHurnal rossijskogo prava. 2006. № 7. S. 84 - 93.
13. Postanovlenie Plenuma Vysshego Arbitrazhnogo Suda RF ot 14.03.2014 № 16 «O svobode dogovora i ee predelah» // Vestnik VAS RF. 2014. № 5.
14. Postanovlenie Federal'nogo arbitrazhnogo suda Moskovskogo okruga ot 10 avgusta 2010 g. № KG-A40/7356-10 po delu № A40-162163/09-98-1079 // SPS «Konsul'tantPlyus»
15. Rogova YU.V. Dogovor kak sredstvo obespecheniya stabil'nosti grazhdanskogo oborota. - M.: Statut, 2015. - 145 s.
16. Ryzhenkov A.YA. Osnovnye nachala (principy) rossijskogo grazhdanskogo zakonodatel'stva i smezhnyh otraslej prava: monografiya. - M.: YUrlitinform, 2015. - 208 s.
17. Sadovaya I.G. Princip svobody grazhdansko-pravovogo dogovora v rossijskom prave // Otechestvennaya yurisprudenciya. 2017. № 10 (24). - [Elektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: https://cyberleninka.ru/article/n/printsip-svobody-grazhdansko-pravovogo-dogovora-v-rossiyskom-prave/viewer
18. Federal'nyj zakon «O nesostoyatel'nosti (bankrotstve)» ot 26.10.2002 № 127-FZ (red. ot 31.07.2020) // SZ RF, 2002, № 43, st. 4190.
