Moskva, Russian Federation
GRNTI 10.77 Уголовное право
BBK 6740 Отрасли права
The article is devoted to the problems of criminal law consequences of socially dangerous acts that are not criminal (compulsory medical measures and compulsory educational measures). The author conducts a study of judicial practice in this category of cases and draws conclusions about current trends in law enforcement.
criminal law, criminal law consequences of socially dangerous acts, compulsory medical measures, compulsory educational measures, judicial practice, law enforcement
В ряде случаев общественно опасное деяние, закреплённое в Уголовном кодексе Российской Федерации качестве преступления таковым не является. Основными критериями, которые отделяют преступное деяние от не преступного, но общественно опасного являются возраст и психическое здоровье лиц их совершивших.
Во-первых, не являются преступными деяния лиц, не достигших возраста уголовной ответственности. Несовершеннолетие лица не означает невозможность привлечения его к уголовной ответственности. По общему правилу она наступает с 16 лет, в некоторых случаях - с 14 лет. Соответственно, любое лицо, которое совершило общественно опасное деяние до 14 лет не будет ни при каких основаниях нести данный вид юридической ответственности и иметь статус преступника. Ситуация, когда такое деяние совершает лицо в возрасте от 14 и до 18 лет несколько сложнее. Так, если несовершеннолетнее лицо, не могло в полной мере осознавать свои действия или бездействие, либо руководить ими вследствие отставания в психическом развитии (которое не связано с психическим расстройством), даже если оно достигло возраста уголовной ответственности, не будет к ней привлечено. Кроме того, уголовный закон предусматривает возможность освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетнего, совершившего преступление небольшой или средней тяжести, в том случае, если будет признано, что для его исправления достаточно применения принудительных мер воспитательного воздействия.
Во-вторых, преступными не будут являться деяния лиц в состоянии невменяемости. Данное состояние означает наличие психических заболеваний препятствующих лицу осознавать свои действия (бездействие) либо руководить ими. Если психическое расстройство лица не исключает вменяемости, то общественно опасное деяние будет являться преступлением.
Уголовно-правовое последствие преступления - это наказание. Уголовно-правовыми последствиями, наступающими после совершения общественно опасных деяний, не являющихся преступлениями, являются принудительные меры воспитательного воздействия (для несовершеннолетних) и принудительные меры медицинского характера (для лиц в состоянии невменяемости). Данные последствия по своей сущности отличаются от уголовных наказаний. Существует специфика в их целях, в отличие от наказания рассматриваемые принудительные меры не имеют «карательной» функции. Как можно догадаться из их наименований, меры воспитательного воздействия призваны воспитать в несовершеннолетнем законопослушное поведение, а меры медицинского характера - способствовать излечению лица. Тем не менее, как и уголовное наказание данные меры налагают на лиц, к которым они применяются, определённые правоограничения.
Применение и содержание принудительных мер воспитательного воздействия регулируется статьями 90 и 91 Уголовного кодекса Российской Федерации. Основания и цели применения принудительных мер медицинского характера, их виды и основные положения об их применении закреплены в главе 15 Кодекса. Кроме того рассматриваемые уголовно-правовые последствия общественно-опасных деяний, не являющихся преступными урегулированы в ряде законов и подзаконных нормативно-правовых актов.
Говоря о судебной практике в рамках исследуемой темы следует заметить, что практика базируется на двух постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Принудительные меры воспитательного воздействия затрагиваются в Постановлении Пленума ВС РФ от 01.02.2011 № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних». Применению принудительных мер медицинского характера посвящено Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.04.2011 № 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера».
В Постановлении касающемся рассмотрения дел в отношении несовершеннолетних есть ряд важных положений. Так, в пункте 5 Пленум разъясняет порядок определения возраста несовершеннолетнего: возраст наступления ответственности считается не с дня рождения, а по его истечении. В случае, если точный возраст лица не известен (например, отсутствуют документы), то днём рождения считается последний день года, определённого экспертами. При определении возраста, рассчитываемого числом лет, следует исходить из минимального возраста предлагаемого экспертами. Суд в этом положении основывается на гуманистических принципах права, трактуя любые сомнения в пользу лица.
Верховный Суд России стоит на позиции приоритета в использовании мер воспитательного воздействия там где это возможно, он прямо указывает на то, что «Суды не должны назначать уголовное наказание несовершеннолетним, совершившим преступления небольшой или средней тяжести, если их исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия, предусмотренных статьей 90 УК РФ» [1, п. 31]. Ряд правоведов сходится во мнении, что наказание и принудительные меры воспитательного воздействия равноценны по смыслу норм Уголовного кодекса РФ. Данную позицию считает ошибочной Е.О. Филиппова и с утверждением исследователя можно согласиться: «первоначальное рассмотрение судом вопроса о возможности применения принудительных мер воспитательного воздействия – проявление общего правила, согласно которому любые меры воздействия (аналогично системе наказаний) должны располагаться в соответствии с принципом их системного расположения – от менее строгой меры к более строгой» [2, с. 1]. Однако на практике тенденции наблюдаются несколько иные. «Правоприменитель, придя к выводу об отсутствии необходимости реального отбытия несовершеннолетним наказания, в большинстве случаев отдаёт предпочтение условному осуждению, а не принудительным мерам воспитательного воздействия» [2, с. 7]. При этом, как отмечает Е.А. Антонян, «Доля несовершеннолетних, на которую приходится основное количество вынесенных судами решений о назначении принудительных мер воспитательного воздействия, приходится на возрастную категорию 14—15 лет и составляет 65 %. И это при том, что привлеченных к ответственности в возрасте 16—17 лет в среднем в 2 раза больше, чем 14−15-летних» [3, с. 112-113]. Так, в одном из дел несовершеннолетний Ф. был осуждён по части 1 статьи 166 УК РФ к наказанию в виде ограничения свободы сроком на 1 год с возложением установленных обязанностей. Данное лицо не было ранее судимо и осуждено за преступление средней тяжести. В приговоре судом не был рассмотрен вопрос о возможности применения принудительных мер воспитательного воздействия [4, с. 88].
В следующем пункте Постановления Верховный Суд России толкует понимание систематического неисполнения лицом принудительной меры воспитательного воздействия. Систематическое неисполнение - это неоднократные (то есть более двух раз) нарушения в течение срока применения меры, которые были зафиксированы компетентным органом. В то же время, если лицу было назначено несколько принудительных мер воспитательного воздействия, то систематичность будет считаться только в отношении каждой меры по отдельности (однократные нарушения в каждой мере не признаются систематическими).
В пункте 34 Верховный Суд Российской Федерации обращает внимание на необходимость тщательного рассмотрения личности родителей или лиц их заменяющих, в случае, если несовершеннолетний передаётся под их надзор. Смогут ли они положительно влиять на несовершеннолетнего, осуществлять должный контроль, в каких условиях они живут - все эти вопросы нужно исследовать судам. Данное требование также представляется значимым: нередко именно неблагоприятная ситуация в семье толкает лицо на совершение общественно опасных деяний. Как показывает изучение материалов комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав, большинство случаев применения принудительных воспитательных мер (около 80 %) относится именно к несовершеннолетним из неблагополучных семей. В одном из дел, рассматривавшемся в 2009 году ещё до принятия Постановления Пленума Архангельский областной суд отменил постановление Котласского городского суда Архангельской области, в котором несовершеннолетний передавался под надзор матери ввиду негативного влияния родителя на него: похищенное несовершеннолетним имущество использовалось ею при том, что она знала факт неправомерного получения предмета (детская коляска) [5, с. 153-154].
Также в литературе отмечаются проблемы в содержательной стороне назначения принудительных мер воспитательного воздействия: исследование «судебных решений показывает, что круг ограничений досуга, избираемых судьями, крайне узок: во всех решениях это был запрет несовершеннолетнему выходить на улицу после определённого времени… Вместе с тем в 10% случаев суд обязывал подростка продолжить образование и в 20% запретил посещение дискотек. С целью повышения эффективности рассматриваемых мер необходимо шире использовать в правоприменительной практике иные правоограничения, относящиеся к установлению особых требований к поведению несовершеннолетнего» [6, с. 279].
Следует поддержать позицию Пленума Верховного Суда Российской Федерации и некоторых авторов о приоритете применения мер воспитательного воздействия перед уголовным наказанием. Это связано с тем, что уголовная ответственность влечёт серьёзные последствия для лица, как юридического, так и фактического характера. Данные последствия могут в дальнейшем стать препятствием для нормальной социальной жизни. Необходимо учитывать факт возможности рецидива и влияния различных криминальных субкультур. Если для лиц, совершивших общественно опасные деяния до наступления возраста уголовной ответственности воспитательные меры - единственные меры воздействия, то для несовершеннолетних более старшего возраста они могут быть назначены по усмотрению суда - и, как показывают тенденции правоприменения, они не являются преимущественными вопреки требованиям уголовного закона и позиции Верховного Суда России.
Говоря о судебной практике о применении принудительных мер медицинского характера следует отметить, что согласно Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» «цели применения принудительных мер медицинского характера отличаются от целей применения наказания и в силу статьи 98 УК РФ заключаются в излечении или улучшении психического состояния указанных лиц, а также предупреждении совершения ими новых предусмотренных уголовным законом общественно опасных деяний» [7, п. 2]. Также в Постановлении рассмотрены отдельные значимые вопросы, которые возникают при вынесении и исполнении судебных решений о принудительных мерах медицинского характера.
Важную роль в рассмотрении дел, в которых ставится вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, играют эксперты - лица, обладающие специальными знаниями и производящие судебно-психиатрическую экспертизу. Выводы экспертов помогают отделить преступление от общественно опасного деяния, совершённого лицом, находящимся в состоянии невменяемости. Согласно позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации «судам следует учитывать характер и степень психического расстройства, опасность лица для себя и других лиц или возможность причинения им иного существенного вреда. Суду надлежит мотивировать принятое решение на основе оценки заключения эксперта (экспертов) о психическом состоянии лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, и других собранных по делу доказательств» [7, п. 4]. Как справедливо отмечают Б.А. Спасенников и С.А. Копыткин, необходимо иметь ввиду, что «вменяемость или же невменяемость лица не устанавливаются экспертом (это является прерогативой суда), а служат лишь средством оценки состояния подозреваемого (обвиняемого), и результаты экспертизы, несмотря на их важное значение в процессе расследования преступлений, нельзя считать для суда определяющими» [8, с. 14].
Вопросы, которые ставятся перед экспертами при назначении судебно-психиатрической экспертизы должны позволять определить характер и степень психического расстройства во время совершения общественно опасного деяния, возможность лица осознавать свои действия или бездействие (их фактическую сторону и общественную опасность) либо руководить ими. Необходимо также ставить вопросы о связи психического расстройства с опасностью как для самого лица, так и для других лиц, о необходимости принудительных мер медицинского характера и о выборе оптимальной меры - об этом говорит шестой пункт Постановления Пленума. На практике выбор среди определённых видов мер принудительного лечения «обуславливается не только совершенным деянием и его объективными и выраженными вовне характеристиками (свойствами деяния… тяжестью деяния). В большей степени он обуславливается самим субъектом, его личностными свойствами, зависящими от наличия конкретной психической болезни (степенью нарушения психической деятельности, тяжестью заболевания, его общественной опасностью в связи с невозможностью адекватно воспринимать окружающую действительность)» [9, с. 131]. Таким образом, приоритет отводится психическому состоянию лица.
В правовой науке нередко возникает вопрос о трактовке общественно опасного деяния, совершённого в форме бездействия. Уголовный закон прямо говорит о том, что деяние, совершённое лицом в состоянии невменяемости может быть как действием так и бездействием. Как отмечает В.В. Галкин «Примеры судебной практики позволяют сделать вывод, что суды и органы предварительного расследования рассматривают бездействие невменяемых лиц как деяние, обладающее объективной общественной опасностью, не зависящее от психического состояния деятеля, а психическое расстройство, исключающее сознательно-волевое поведение, воспринимается не как обстоятельство, освобождающее от исполнения возложенных на лицо обязанностей, а как критерий невменяемости. [10, с. 11].
Тем не менее в отношении иных вопросов наблюдаются и противоречивые решения в судебной практике. Так, к примеру, в одном случае в отношении лица, уличённого в совершении запрещённого деяния, предусмотренного статьёй 314 Уголовного кодекса Российской Федерации суд отметил, что действия лица проявившиеся в оставлении избранного им места жительства без уведомления органа внутренних дел были совершены не в целях уклонения от налагаемых законом обязанностей, а обусловлены психическим заболеванием, лишавшим его возможности производить целенаправленные и последовательные действия. В другом случае (постановление Красноселькупского районного суда от 17 июня 2014 г. по делу № 1-16/2014) гражданка А., нарушившая правила административного надзора самовольно, без наличия уважительных причин и предупреждения компетентных органов покинувшая место жительства была признана виновной в совершении преступления, по той же статье 314 не смотря на то, что она была не способна осознавать характер своих действий и руководить ими [10, с. 14].
Резюмируя рассмотренную тему можно заключить, что судебная практика в области уголовно-правовых последствий общественно опасных деяний, не являющихся преступными основывается на двух постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации: «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» и «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера». В данных документах рассмотрены основные вопросы правоприменения, в частности, в первом Постановлении затрагиваются проблемы определения возраста несовершеннолетнего и критерии систематичности несоблюдения несовершеннолетним принудительных мер воспитательного воздействия. Что немаловажно Верховный Суд России обращает внимание на необходимость тщательно исследовать личностные характеристики родителей несовершеннолетнего или лиц, их замещающих, а также оценивает назначение принудительных мер воспитательного воздействия приоритетным перед уголовным наказанием. В Постановлении, посвящённом принудительным мерам медицинского характера говорится о целях применения принудительных мер медицинского характера, о назначении экспертизы и постановке вопросов перед экспертами, а так же о других значимых аспектах правоприменения в данном направлении.
Следует признать, что в целом, тенденции правоприменения в исследуемых направлениях весьма неоднозначные. Так, в судебной практике наблюдается преимущественное назначение уголовного наказания (пусть, и не связанного с реальным лишением свободы) несовершеннолетним вместо принудительных мер воспитательного воздействия, что, как отмечается многими юристами, далеко не всегда обосновано. Хотя, Верховный Суд Российской Федерации стоит на позиции приоритета воспитательных мер, прочие суды, как правило, думают иначе. Назначение данных мер также сопряжено с рядом проблем, в частности с выбором оптимальной меры или с поверхностным рассмотрением условий жизни несовершеннолетнего и характеристик личностей родителей (или лиц их замещающих). В целом можно сделать вывод о том, что институт принудительных мер воспитательного воздействия используется не на весь свой потенциал, что, безусловно, не может благотворно повлиять на снижение девиантного поведения среди несовершеннолетних.
Существуют проблемные моменты и в судебной практике, связанной с применением принудительных мер медицинского характера. При всей значимости судебно-психиатрической экспертизы следует всегда помнить, что последнее слово в определении вменяемости остаётся за судом. Если, к примеру, вопрос о возможности совершения лицом, находящимся в состоянии невменяемости общественно опасного деяния в форме бездействия решается в целом однозначно, то в некоторых других вопросах (в частности, о признании лица неспособным осознавать своё поведение и руководить им) встречаются противоположные судебные решения.
1. Postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 01.02.2011 № 1 «O sudebnoĭ praktike primeneniya zakonodatel'stva, reglamentiruyuschego osobennosti ugolovnoĭ otvetstvennosti i nakazaniya nesovershennoletnih» // Rossiĭskaya gazeta. 2011. № 29. 11 fevr.
2. Filippova E.O. Ponyatie, suschnost', celi prinuditel'nyh mer vospitatel'nogo vozdeystviya // Koncept. 2016. № 3. S. 1-11.
3. Antonyan E.A. Prinuditel'nye mery vospitatel'nogo vozdeystviya: problemy naznacheniya i primeneniya // Lex Russica. 2018. №9 (142). S. 112-118.
4. Obzor sudebnoĭ praktiki po rezul'tatam izucheniya rassmotrennyh v 2014 g. sudami Nizhegorodskoĭ oblasti v poryadke glavy 50 UPK RF ugolovnyh del o prestupleniyah, sovershennyh nesovershennoletnimi: utv. Prezidiumom Nizhegorodskogo oblastnogo suda ot 15 apr. 2015 g. // Byul. Nizhegorodskogo oblastnogo suda. 2015. № 3-4.
5. Ovsyannikov I.V., Solonina S.Yu. Ustanovlenie vozmozhnosti ispravleniya nesovershennoletnego putem primeneniya prinuditel'nyh mer vospitatel'nogo vozdeystviya // Vestnik VI MVD Rossii. 2015. № 1. S. 153-158.
6. Aleksandrova N.S. Prinuditel'nye mery vospitatel'nogo vozdeystviya: problemy pravoprimeneniya // Izvestiya OGAU. 2013. №3 (41). S. 278-280.
7. Postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 07.04.2011 № 6 «O praktike primeneniya sudami prinuditel'nyh mer medicinskogo haraktera» // Rossiĭskaya gazeta. 2011. № 84. 20 apr.
8. Spasennikov B.A., Kopytkin S.A. O problemah sudebno-psihiatricheskoy ekspertizy v sudebno-sledstvennoy praktike // Vestnik instituta: prestuplenie, nakazanie, ispravlenie. 2016. № 3 (35). C. 13-17.
9. Petrenko N.I., Sekretareva T.M. Gosudarstvennoe prinuzhdenie v otnoshenii lic s rasstroystvami psihiki (ugolovno-pravovye i ugolovno-processual'nye aspekty) // Severo-Kavkazskiy yuridicheskiy vestnik. 2017. № 2. C. 127-132.
10. Galkin V.V. Ugolovno-pravovaya ocenka obschestvenno opasnogo deyaniya nevmenyaemogo lica // Nauchnyy vestnik Omskoy akademii MVD Rossii. 2018. № 3 (70). S. 10-14.
