Yuridicheskiy institut Rossiyskogo universiteta druzhby narodov (kafedra publichnoy politiki i istorii prava i gosudarstva, professor kafedry)
Vserossiyskiy institut povysheniya kvalifikacii MVD Rossii (kafedra kadrovogo obespecheniya i upravleniya personalom v organah vnutrennih del, professor)
Moscow, Russian Federation
Moscow, Russian Federation
BBK 60 Общественные науки в целом
The article studies how the contact between civilizations influences on the development of existing and appearance of new legal cultures. The authors use examples from the different periods of human history to show the ways and possibilities of such cooperation, first of all in sphere of law. They observes in details the factors influencing on this cooperation: place, duration of contact, role of law in life of the contacting societies, their needs in sharing legal experience. Special attention is paid to the problems of adaptation of legal experience. Finally the authors present their own classification of legal cultures influenced by contact of civilizations.
civilization, contact of civilizations, legal culture, society, adaptation of legal experience.
Введение в научный оборот понятия «цивилизация»[1] заставило, с одной стороны, пересмотреть многие существовавшие ранее представления о социокультурной идентичности, с другой стороны, – классифицировать различные культуры и образы жизни людей. Первоначальный смысл этого понятия носил вполне линейно-прогрессистский характер, предполагал показать «стадии развития» человечества и преимущества «развитых» народов перед «неразвитыми»[2]. Сам стадиальный характер вполне укладывался не только в логику западноевропейского христианского мироощущения, но и лежал в основе более поздних доктрин, в первую очередь, марксизма. Собственно под «цивилизацией» подразумевалась достигнутая в ходе развития ступень всемирно-исторического процесса характеризующая определённым уровнем зрелости социально-экономических, политико-правовых и духовных отношений.
Начиная с XIX в. начинает возобладать другое представление о цивилизации. Цивилизацию, точнее цивилизации стали рассматривать как различные локальные общества, различающиеся по ряду оснований, имеющих отличную друг от друга темпоральную (общее время и скорость протекающих социальных процессов) и пространственную (географическое позиционирование) составляющую[3]. Такие локальные цивилизации отличаются друг от друга по характеру определяющих производственных технологий, значению имеющихся правовых и политических ценностей, роли главенствующих религий, формами проявления общественной и личностной ментальности. В отдельных случаях даже люди, составляющие содержание локальных цивилизаций имеют различные этно-антропологические характеристики. То есть это разные миры, наполненные разным социальным содержанием. Тем не менее, невозможно целиком противопоставлять эти два подхода, ибо и в одном, и в другом определении речь идёт именно о достигнутой и зафиксированной целостности. «Цивилизации, таким образом, – наивысшая культурная общность людей и самый широкий уровень культурной идентификации, помимо того, что отличает людей от других биологических видов. Она определяется как общими объективными элементами, такими как язык, история, религия, обычаи, социальные институты, так и субъективной самоидентификацией людей»[4]. Со временем стало ясно, что различие между цивилизациями имеет гораздо более глубокий характер, нежели это казалось ранее. Это не только внешний облик, кулинарные предпочтения или сложившиеся традиции, это смыслы и основы существования огромных сообществ людей, которые отличны от аналогичных смыслов и основ существования других огромных сообществ, причём, порой, принципиально. Взаимодействие цивилизаций чрезвычайно разнообразно, они могут носить как мирный, так и враждебный характер, да и вариантов этих взаимодействий величайшее множество, поэтому весьма сложно вывести какой-либо единый алгоритм целиком, характеризующий этот процесс[5]. Взятые в отрыве от целостного социокультурного культурного контекста достижения в сфере материальной или духовной культуры носят разнонаправленный характер и не могут служить основанием общности. Однако есть все основания полагать, что именно в феномене правовых культур наиболее чётко проявляется то основание, посредством которого в науке можно отделять одну цивилизацию от другой. В.А. Бачинин семь компонентов, позволяющих сделать это: «1) архетипические формы бессознательного; 2) культурные традиции практической и духовной жизни, устоявшиеся психологические, ментальные и мировоззренческие стереотипы; 3)совокупность нормативов обычного права; 4) религиозные представления и верования; 5)нравственно-этические воззрения, типовые модели должного, укоренившиеся в общественном сознании; 6) философско-правовые концепты, выработанные интеллектуальным авангардом и вошедшие в духовный багаж народов; 7) актуальные идеологемы, отвечающие насущным нуждам современных государств»[6].
Генезис и обновление новых правовых культур, который происходит благодаря «встрече», взаимодействию двух различных цивилизаций – процесс, требующий пристального внимания со стороны историко-правовой науки. Для его наиболее эффективного изучения необходимо, прежде всего, определиться с тем, что в данном случае понимается под «правовой культурой» и «цивилизацией».
Правовая культура, опосредуя определенный аспект функционирования социума, несомненно, является частью более глобального явления – культуры как таковой, которая представляет собой выражение человеческой социальности, надбиологического бытия человека, его функционирования как социального субъекта[7]. Будучи искусственной по своему происхождению, своего рода противоположностью понятию «природа», культура тесно связана с тем, что принято обозначать как цивилизацию, а именно – устойчивое территориальное, временное и социокультурное образование, которое развивалось своим путем, имело собственную культуру, традиции, источники права и особенности правовосприятия[8].
«Встреча цивилизаций»[9] – выражение весьма условное, прежде всего потому, что непосредственное взаимодействие происходит только между отдельными социумами, каждый из которых выступает в той или иной мере (но никогда – полностью) носителем «атрибутов» (одним из них непременно является правовая культура) цивилизации, к которой он принадлежит. Социумом может быть группа народов, конкретный народ или отдельное сообщество людей, представляющее интересы своей цивилизации (например, экспедиция Марко Поло (1275-1291 гг.) в Китай, посольство Хасэкуры Цунэнаги 1613-1620 гг. и Великое посольство Петра I 1697-1698 гг., оба – в Западную Европу).
Чем более развит в культурном отношении социум, тем большее влияние он оказывает на своего партнера. При этом вопрос о том, кто выступил инициатором налаживания контакта, не столь важен. Например, то, что арабы отказались от завоевания Западной Европы не только и не сколько вследствие военной составляющей (победа рыцарей Карла Мартелла при Пуатье в 711 г. во многом была обусловлена случайной гибелью предводителя арабов ар-Рахмана), а в первую очередь, экономической целесообразностью – Западная Европа раннего Средневековья была бедным и убогим захолустьем мира, жалким отблеском сиятельной Римской империи. Следующее крупное
столкновение «западной» и «восточной» цивилизаций в ходе Крестовых походов привело к развитию более отсталой (по отношению к мусульманской) «западной» культуры, хотя именно выходцы из Европы стали инициаторами данного взаимодействия.
Запад стал богатым, образованным, обладающим высокими технологиями, удобным и привлекательным для жизни гораздо позже, когда пережил пассионарный прорыв средневековой замкнутости и три великих потрясения: Возрождения, Реформацию и Просвещение. Тогда и заморские завоевания основных европейских стран имели не только чисто «колонизаторский» характер, но и носили характер культурного влияния.
А те страны, которые не подверглись прямой колонизации, испытали сильное воздействие западной цивилизации – будь то в установлении франко-османского права в Османской империи или широкомасштабных реформах после реставрации Мэйдзю в Японии.
Взаимодействие между цивилизациями – результат инициативы одной из сторон, преследующей вполне конкретные цели. Опираясь на исторический опыт столкновения социумов, принадлежащих разным цивилизациям, можно обозначить три подобных цели. Первая (самая ранняя по времени возникновения и наиболее частая вплоть до периода Новейшего времени) – военная агрессия со стороны одного сообщества, направленная на покорение другого. Вторая (и по времени возникновения, и по частоте встречаемости) – экономическое взаимодействие с целью обогащения (отнюдь не всегда взаимного). Третья (возникшая позднее двух предыдущих и до периода Нового времени имевшая довольно ограниченное распространение) – культурное взаимодействие, как активное, так и пассивное (так же не всегда взаимовыгодное). Каждая из вышеобозначенных целей определяет характер взаимодействия цивилизаций, при этом за военным нередко идет экономическое и культурное; без последнего едва ли возможно и экономическое само по себе; и только взаимодействие в области культуры допустимо без военного или экономического факторов. Так, походы Александра Македонского в 334-323 гг. до н.э. на Ближний Восток и в Индию – военная кампания, целью которой была победа над персидской империей Ахеменидов – в конечном итоге привели к возникновению на покоренных македонцами пространствах эллинистической культуры, оказавшей влияние на всю последующую историю как «западной» (родной для Александра), так и «восточной» (покоренной им) цивилизаций. Однако первой попыткой создания надлокальной цивилизации было создание Римской империи. Римская цивилизация обретает интернациональный статус по мере того, как римляне завоёвывали средиземноморский мир, а римское право приобретает универсальным характер. «Именно Рим поставил своей задачей объединить под своей властью разные народы, опираясь при этом не только на власть силы, но и на власть права. Это была не просто мечта о мировом господстве, владевшая умами многих завоевателей, а именно идея универсальной цивилизации, уравнивающая всех в правах римского гражданина. Ее потому и называют иногда «римской идеей». Начиная с «первого Рима», история Европы стала историей ее практического воплощения в жизнь, хотя на разных этапах – разными путями и средствами... Наука и право – вот реальный вклад Запада в мировое развитие, которым не может пренебречь ни одна цивилизация. Создав современную науку и светские формы жизни, базирующиеся на формально-правовых началах, он усмотрел в них единственно приемлемый для человечества способ его совместного существования»[10]. Действительно, в создании римского права принимали участие практически все народы Средиземноморья, но более всего римское право опиралось на Моисеево право. .П. Лопухин писал: «Собственно европейская (греко-римская) культура имеет значение лишь как придаточная сила, заложившая только материальную основу для новейшей цивилизации; все, что выше материи, в чем выражается господство духа – главной движущей силы истинного развития, – все это заимствовано из начал Моисеева права, на что, между прочим, указывает значение десятисловия, признанного всеми нравственно-юридическими кодексами Европы»[11]. Тем не менее, мир получил право, на которое опирается большинство правовых систем современности из рук римлян. «Рим первым выстроил право. Первые римские юристы придали праву конкретный и практический характер, который будет всегда ему присущ: их роль состояла не в том, чтобы теоретизировать, а в том, чтобы писать законы и давать советы сторонам в сложных формальностях судебного процесса»[12].
Локальные и менее амбициозные цивилизационные программы не приводят к такого рода результатам. Так, налаживание торговых отношений между племенами североамериканских индейцев и представителями Русско-Американской Торговой компании в первой половине XIX в. сопровождалось взаимным культурным влиянием двух социумов, которое, однако, не являлось изначальной целью ни для одного из них. Результатом недостаточно активного цивилизационного воздействия была потеря Русской Америки, которая органично вошла в состав более молодой и более амбициозной американской субцивилизации.
Что касается исключительно культурного взаимодействия, то в силу своего мирного и «некорыстного» характера оно может появиться только после того, как контакт между цивилизациями уже установлен[13]. Примером такого взаимодействия цивилизаций можно считать рецепцию различных правовых и государственных институтов северо-американского и европейского происхождения странами Латинской Америки и Японией в XIX в.[14]
Условное «место встречи» цивилизаций, или область, где происходит прямое или опосредованное взаимодействие, всегда находится на территории одной из них. При этом, если данные цивилизации являются географическими соседями (любая цивилизация в своем развитии может быть ограничена, в конечном итоге, только территорией другой цивилизации)[15], как, например, западноевропейская и ближневосточная, или мусульманская, то всегда существует некая пограничная область, где происходит смешение двух культур и устанавливаются порядки, в той или иной степени характерные для них обеих.
Социум (или группа соседних друг с другом социумов), живущий в данной области, в силу особенностей своего расположения не может творить и применять право, присущее только какой-то одной из двух цивилизаций Именно поэтому одним из результатов «встречи» становится образование новой правовой культуры, обладающей рядом особенностей. Во-первых, хотя она, несомненно, обладает чертами каждой из правовых культур, которыми была «порождена», ее нельзя полностью отнести ни к одной из них. Во-вторых, такая культура вбирает в себя только те элементы предшественниц, которые в состоянии вытеснить аналогичные по своим функциям институты противоположного происхождения и тем самым оказываются наиболее «живучими»[16]. Вновь возникающая культура становится «квинтэссенцией» двух других, объединяя их лучшие черты, и может не только существовать независимо, но и оказывать влияние на культуры, ее «породившие». Такой стала правовая культура уже упоминавшихся выше эллинистических государств – наследниц империи Александра Македонского, вобравшей в себя достижения греческой и ближневосточной культур благодаря своему расположению между ними, в Восточном Средиземноморье и Персии, и в дальнейшем оказавшей серьезное влияние на их собственное развитие. Еще одним примером может служить правовая культура Византийской империи, располагавшаяся в том же регионе несколько позднее, и распространившая свое влияние и «на Запад», и «на Восток». Наконец, уместно вспомнить ближневосточные государства крестоносцев XII-XV в., чьи правовые культуры вобрали в себя институты западноевропейского, византийского, мусульманского и восточно-христианского происхождения.
С развитием путей сообщения, и в первую очередь – мореплавания, становится возможной «встреча» цивилизаций, не являющихся географическими соседями, а расположенных в разных частях одного континента или даже на разных материках. Это сфера коммуникации характеризует факторы взаимодействия двух основных форматов цивилизационного освоения пространства и времени – талассократии[17] и теллурократии[18]
Однако недостаток людских и материальных ресурсов, а также противодействие «принимающей» стороны могут помешать установлению постоянного взаимодействия и последующему возникновению новой правовой культуры. Так, попытка гренландца Лейва Эрикссона (представителя европейской цивилизации) после открытия им о. Ньюфаундленд в начале XI в. закрепиться в новых землях провалилась как раз по вышеуказанным причинам (в первую очередь – из-за враждебного отношения североамериканских индейцев)[19]. Примерами же успешного взаимодействия социумов, изначально удаленных друг от друга (и во многом друг другу враждебных), может служить правовая культура Латино-Иерусалимского королевства – сплав западноевропейских и ближневосточных традиций[20], и правовые культуры современных стран Латинской Америки – результат взаимодействия цивилизаций ацтеков, инков и майя – с одной стороны, и западноевропейской цивилизации – с другой[21].
Удаленность цивилизаций друг от друга может быть не только пространственной, но и темпоральной, что, тем не менее, отнюдь не всегда является препятствием к их взаимодействию. Для его установления необходимо наличие сохранившихся памятников культуры, письменных источников более ранней из указанных цивилизаций, изучение которых позволяет использовать ее наследие.
В данном случае примером может служить адаптация институтов римского права, существующих в праве европейских стран, неевропейскими государствами в XIX-XX в.
Важную роль во взаимодействии цивилизаций в области права играет его длительность и количество точек соприкосновения – в данном случае эффективность напрямую зависит от значения обоих указанных показателей. Так, установление дипломатических и торговых связей между западноевропейскими государствами и Японией (до этого неизвестной европейцам) в середине XVI в. не привело к адаптации японцами институтов европейского права, т.к. данный контакт носил локальный характер (в основном он имел место на о. Рюкю и не касался центральных островов Хонсю и Хоккайдо), и был прерван в 1630 г. по инициативе самих японцев, стремившихся избавиться от иностранного влияния[22]. И только с оформлением полноценных международных взаимоотношений между Японией и государствами Западной Европы, а также США во второй половине XIX в. институты западноевропейского и американского права начали проникать в японскую правовую систему, что привело к значительным изменениям в ее правовой культуре[23].
Характер рассматриваемого взаимодействия определяется еще и тем, что представляют собой и какое место занимает право в каждой из них. Так, в «правопорядках западного мира… единодушно исходят из того, что все важные вопросы жизни в обществе регулируются нормами объективного права, а не только нормами, выработанными традицией, нравами и моралью»[24]. Представления же о правовой культуре и роли права в целом социумов, принадлежащих иным современным цивилизациям, например, исламской и индуистской, в корне отличаются от вышеобозначенной позиции, а для дальневосточного региона вообще характерен отказ от права как основного регулятора социальных отношений[25]. Соответственно, чем ниже роль права в «жизни» цивилизации, тем меньше вероятность ее активного взаимодействия с другой в этой области.
Еще один фактор, влияющий на взаимодействие цивилизаций в области права – правовые потребности образующих их социумов. Во многом они определяют, какой правовой материал будет заимствован, в какой форме, и есть ли вообще такая необходимость. Например, несмотря на длительный срок «общения» западноевропейской и мусульманской цивилизаций, последняя лишь относительно недавно начала воспринимать правовые идеи «западного мира» (так, избирательное право было введено в Иране, Ираке, Сирии, Египте, Йемене, Омане, Катаре, Кувейте только во второй половине XX в.)[26], что во многом связано с ролью права в ее жизни и общей самодостаточностью мусульманской правовой культуры. Они сумели сохранить и даже передать величайшие достижение античности, но, по крайней мере, до ХХ в. отношения к новациям было в исламе крайне скептическим. Это касалось образа жизни, государственного устройства, производственных технологий, религии, и, разумеется, права. Причина коренилась именно в цивилизационном отношении к комплексу познаваемого у мусульман. Если что-то было сомнительным с точки зрения Корона или мнения богословов, это исключалось из изучения, перенимать что-либо у неверных в течение длительного времени было недостойным занятием и даже грехом. Развитие мусульманского права противоречиво и дискертно перестало развиваться. Сунниты полагают, что в Х в. «врата иджтихада» были закрыты, шииты это отрицают, то развивают право при помощи тех фетв, которые излагают их религиозные авторитеты. Однако в последнее время изменилось и отношение к образу жизни, и к применению производственных технологий. Даже в сфере права появились новации, позволяющие мусульманам при помощи фикций приспособить его к современности.
Еще один пример – Китай, где для разработки конституции 1954 г. было взята в качестве примера конституция СССР 1936 г.[27], хотя право в целом продолжило играть вспомогательную роль, уступая в этом отношении традиционным идеям согласия и гармонии в обществе[28]. Возвращаясь к «западной» цивилизации, можно отметить следующее. Хотя она уже долгое время оказывает влияние на развитие всех прочих, об обратном процессе (разумеется, в области права) говорить, по сути, не приходится: едва ли даже при детальном изучении ученый-юрист сможет выявить влияние мусульманской или дальневосточной правовой культуры на основные «западные» правовые институты. В данном случае «западная» правовая культура показывает чрезвычайно высокий уровень самодостаточности, основанный на ее внутренней способности к саморазвитию и самосовершенствованию[29]. Нельзя сказать, что в этом отношении она превосходит[30] все прочие культуры – скорее, это лишь ее естественная черта.
Хотя взаимодействие цивилизаций может протекать достаточно активно (особенно в экономической и общекультурной областях), взаимопроникновение правовых традиций и образование новой правовой культуры (а также развитие уже существующих культур, присущих данным цивилизациям), во-первых, по своим темпам всегда отстает от скорости развития данного процесса в целом, а во-вторых, начинается значительно позднее непосредственной «встречи». Это связано с природой явления, лежащего в основе любой правовой культуры – права как такового. Исходя из признаков и функций права[31], а также учитывая его роль как одного из «столпов» любой цивилизации, оно не может и не должно быть легко изменяемым. Это верно для любого этапа истории права – от наиболее раннего, когда оно существовало только в обычной (устной) форме, и заканчивая современностью, для которой характерно повсеместное письменное закрепление правовых норм.
Будучи, вероятно, одним из наиболее чужеродных элементов для любой цивилизации, кроме своей (поэтому «диалог» цивилизаций в данной области всегда ограничен), право в «точке встречи» цивилизаций эволюционирует постепенно, пока каждый из взаимодействующих социумов осознает новые для себя реалии и встраивает их в собственную картину миропонимания. Иными словами, происходит адаптация правового опыта. В зависимости от каждого конкретно взятого периода истории она имеет ряд особенностей. Но одна черта данного процесса остается неизменной. Адаптация всегда происходит в двух плоскостях – официальной и неофициальной. Поскольку в подавляющем большинстве случаев «встречи» цивилизаций сопровождались военными конфликтами и подчинением одних социумов другими, можно говорить об историческом преобладании способа распространения новых правовых реалий «сверху». Благодаря соответствующему оформлению и легитимации данный процесс протекает значительно быстрее, чем аналогичный, связанный с изменением правовых представлений отдельных людей, на осознание которого им требуется значительно больше времени, чем необходимо для подготовки и вступления в силу соответствующего нормативно-правового акта.
С течением времени механизм адаптации одними социумами правового опыта других изменяется, становится более совершенным. Разумеется, даже в ранние периоды истории взаимодействие цивилизаций в области права в силу вышеупомянутых особенностей данного явления может быть только осмысленным и целенаправленным (на государственном уровне – в умах людей это значительно более стихийный процесс, развитие которого связано с соответствующим уровнем правовой культуры каждого конкретного социума). Однако примеров успешной адаптации, когда «социум-реципиент» не нес ощутимого вреда, получая соответствующий опыт от «социума-донора», до начала XX в. насчитывается немного, поэтому их следует рассматривать скорее как исключения. И лишь применительно ко второй половине XX в., благодаря достижению соответствующего уровня развития науки и общества в рамках научно-технической революции, о механизме адаптации можно говорить как о технологии, предполагающей поэтапное освоение одним социумом правовой практики другого на доктринальном, догматическом и практическом уровне, а также прогнозирование ситуаций, связанных с интеграцией новых правовых институтов, их апробации с последующим анализом полученных результатов[32]. Будучи в полной мере практико-ориентированной, данная технология, позволяет, во-первых, любому отдельно взятому социуму при сохранении его собственной специфики успешно адаптировать опыт других сообществ именно в той сфере, где он необходим, и наиболее эффективным образом, во-вторых, в значительной степени предусмотреть и нивелировать возможные негативные эффекты внедрения нового правового опыта, и, в-третьих, максимально полно контролировать данный процесс.
Исходя из вышеизложенного, можно заключить, что взаимодействие цивилизаций в области права оказывает на их правовые культуры определенное влияние. Степень его зависит от длительности контакта, его характера и целей контактирующих социумов. С учетом этих факторов данные культуры можно разделить на три группы. Для первой из них характерно четкое деление на национальные и «привнесенные» правовые институты, которые регламентируют сферы жизнедеятельности обособленных друг от друга групп в рамках социума. Подобное состояние у новых правовых культур наблюдается на ранних этапах взаимодействия цивилизаций, когда культурному предшествует военное и/или экономическое. К ним относятся, например, правовые культуры, сложившиеся в колониях западноевропейских государств, где положение местного населения регламентировалось в той или иной мере с учетом его собственного права.
Вторую группу правовых культур следует рассматривать как переходное звено эволюции. В них четко выделяются национальный и привнесенный компоненты, при этом последний в той или иной мере все же оказывает влияние на культуру в целом. Хорошим примером здесь является Япония, которая при сохранении национальной специфики уже долгое время активно использует западноевропейский и американский правовой опыт[33].
К третьей группе относятся культуры, которые гармонично и в правильной пропорции объединяют «родительские» правовые институты. На практике оформление таких культур происходит значительно позже момента «встречи» цивилизаций, поскольку, как уже было отмечено, полноценный механизм адаптации правового опыта появился относительно недавно.
В настоящее время подавляющее большинство правовых культур представляет собой результаты «встреч» цивилизаций. Изучение процессов их возникновения, сопоставление, раскрытие особенностей – важные задачи для историко-правовой науки, решение которых позволит выйти на новый уровень в изучении процессов конвергенции правовых систем и кросс-культурных сравнительно-правовых исследованиях, а также значительно усовершенствовать механизм адаптации правового опыта и эффективно использовать культурно-правовые достижения существовавших и существующих социумов на благо каждого конкретного сообщества.
Правовая культура, создаваемая как в рамках мировой цивилизации создаёт систему смыслов, придающих праву характер универсальности и целостности. Правовая культура, создаваемая в рамках локальной цивилизации объективно создаёт систему смыслов, которые придают праву характер уникальности и неповторимости. Эти смыслы – возникают в результате функционирования и воздействия конкретного типа общественно-производственной технологии, ментальности принципов деятельности социумов, опорной религии, природных жизни человека, национальной самоидентичностью людей, общественным и персональным менталитетом. Так правовая культура определяет возможности правовых характеристик, придающих конкретному праву неповторимый облик. Этот облик определён теми цивилизационными задачами, которые решает конкретный социум.
[1] Люсьен Февр, один из основателей «Школы Анналов» в работе «Цивилизация: эволюция слова и группы идей» полагает, что первую попытку определить это понятие предпринял Н. Буланже в статье «Древность, разоблачённая в своих обычаях» (1766).
[2] Например, В. Мирабо, Л.Морган, Ф.Энгельс и др.
[3] Например, Д. Вико, Ж. Габино, Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби и др.
[4] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2005. С. 51.
[5] Скажем, представители различных цивилизаций, выступая завоевателями, совершенно по-разному воздействовали на покорённых – в одних случаях происходило слияние культур, в других позитивное воздействие, третьи завоеватели были по своему уровню значительно ниже покорённых. А.С. Пушкин писал: «Татаре не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля» – см. Пушкин А.С. О ничтожестве литературы русской // Пушкин А.С. Собр. соч. в 10 томах. М.: Художественная литература, 1976. Т. 6. С. 361
[6] Бачинин В.А. Цивилизация правовая // Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006. С.1020.
[7] Сравнительно-правовые исследования правовых систем, правовых культур: учебное пособие / М.В. Немытина, Г.И. Муромцев, Н.В. Варламова [и др.]; под ред. М.В. Немытиной. М.: РУДН, 2016. С. 116.
[8] Там же. С. 353.
[9] Хантингтон С. Борьба между цивилизациями // Тойнби А., Хантингтон С. Вызовы и ответы. Как гибнут цивилизации. М.: Литрес, 2017. С. 212.
[10] Межуев В.М. Уроки свободы ещё не выучены. Интервью журналу «Знание – сила» // Знание – сила. 2009. № 11. С.46.
[11] Лопухин А.П. Законодательство Моисея. Суд над Иисусом Христом. Вавилонский царь правды Аммураби. М.: Зерцало, 2005. С. 14.
[12] Рулан Н. Историческое введение в право. М.: NOTA BENE, 2005. С. 56.
[13] С. Хантингтон указывает, что культурное взаимодействие лишь в редких случаях не идет вслед за завоеванием, приводя в качестве примеров распространение буддизма из Индии в Китай, а из последнего в Европу – книгопечатания, бумаги и пороха. См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. С. 213.
[14] Леже Р. Великие правовые системы современности. М.: Международные отношения, 2011. С. 110; Осавелюк А.М. Конституционное право зарубежных стран. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. С. 439-442.
[15] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. С. 206.
[16] Глобальное взаимодействие не всегда приводит к вытеснению одних институтов другими. «Родные» могут играть вторичную роль либо сохраняться неформально в форме обычаев и традиций, продолжая оказывать влияние на жизнь общества.
[17] Тип цивилизации, ориентированный на освоение (в том числе и агрессию и аннексию) морских коммуникаций и территорий, находящихся далеко за пределами метрополии
[18] Тип цивилизации, ориентированный на освоение (в том числе и агрессию и аннексию) сухопутных пространств, последовательное проникновение вглубь континентов, присоединение территорий к метрополии.
[19] История Средних веков / под ред. С.П. Карпова. М.: изд-во МГУ, 2005. Т. 1. С. 209-210.
[20] Bishop A.M. Criminal Law and the Development of the Assizes of the Crusader Kingdom of Jerusalem in the Twelfth Century. A thesis submitted in conformity with the requirements for the degree of Doctor of Philosophy, University of Toronto, 2011. P. 12-14; Riley-Smith J. The Feudal Nobility and the Kingdom of Jerusalem, (1174-1277). London: Macmillan, 1973. P. 89, 90.
[21] Жидков О.А. История государства и права стран Латинской Америки. М.: изд-во РУДН, 1967. С. 67.
[22] История Востока. М., 2000. Т. 3. Восток на рубеже средневековья и Нового времени XVI-XVIII вв. С. 365-366, 629.
[23] История государства и права зарубежных стран / под ред. К.И. Батыра. М., 2003. С. 344-345.
[24] Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1. Основы. М., 2000. С. 428.
[25] Сравнительно-правовые исследования правовых систем. С. 125.
[26] История Востока. М., 2008. Т. 6. Восток в новейший период (1945-2000 гг.). С. 244, 263, 287, 291, 315, 385.
[27] История Востока. Т. 6. С. 834-835.
[28] Цвайгерт К., Кётц Х. Указ. соч. С. 112-113.
[29] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. С. 216-217.
[30] Даже несмотря на мнение самих представителей западной цивилизации, что подчеркивает С. Хантингтон. См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. С. 256-263.
[31] Теория государства и права / под ред. М.Н. Марченко. М.: Проспект, 2011. С. 85; Общая теория права и государства / под ред. В.В. Лазарева. М.: Юристъ, 2001. С. 83-86.
[32] Сравнительно-правовые исследования правовых систем. С. 349.
[33] Сравнительно-правовые исследования правовых систем. С. 127.
1. Zhidkov O.A. Istoriya gosudarstva i prava stran Latinskoy Ameriki. M. : izd-vo RUDN, 1967. 176 c.
2. Istoriya Vostoka. V 6 t. T. 3. Vostok na rubezhe srednevekov'ya i Novogo vremeni XVI-XVIII vv. M. : Izd-vo RAN, 2000. 696 s.
3. Istoriya Vostoka. V 6 t. T. 6. Vostok v noveyshiy period (1945-2000 gg.). M. : Izd-vo RAN, 2008. 1095 s.
4. Istoriya srednih vekov / pod red. S.P. Karpova. M. : Izd-vo MGU, 2005. T. 1. 681 s.
5. Lezhe R. Velikie pravovye sistemy sovremennosti. M. : Wolters Kluwer, 2011. 584 s.
6. Lopuhin A.P. Zakonodatel'stvo Moiseya. Sud nad Iisusom Hristom. Vavilonskiy car' pravdy Ammurabi. M.: Zercalo, 2005. 457 s.
7. Mezhuev V.M. Uroki svobody esche ne vyucheny. Interv'yu zhurnalu «Znanie - sila» // Znanie - sila. 2009. № 11. S. 37-50.
8. Obschaya teoriya prava i gosudarstva / pod red. V.V. Lazareva. M.: Yurist', 2001. 520 s.
9. Osavelyuk A.M. Konstitucionnoe pravo zarubezhnyh stran. M. : YuNITI-DANA, 2012. 511 s.
10. Rulan N. Istoricheskoe vvedenie v pravo. M.: NOTA BENE, 2005. 560 s.
11. Sravnitel'no-pravovye issledovaniya pravovyh sistem, pravovyh kul'tur: uchebnoe posobie / M.V. Nemytina, G.I. Muromcev, N.V. Varlamova [i dr.]; pod red. M.V. Nemytinoy. M. : RUDN, 2016. 189 s.
12. Teoriya gosudarstva i prava / pod red. M.N. Marchenko. M. : Prospekt, 2011. 634 s.
13. Hantington S. Bor'ba mezhdu civilizaciyami // Toynbi A., Hantington S. Vyzovy i otvety. Kak gibnut civilizacii. M.: Litres, 2017. 698 s.
14. Cvaygert K., Ketc H. Vvedenie v sravnitel'noe pravovedenie v sfere chastnogo prava. T. 1. Osnovy. M. : Mezhdunarodnye otnosheniya, 2000. 480 s.
15. Bishop A.M. Criminal Law and the Development of the Assizes of the Crusader Kingdom of Jerusalem in the Twelfth Century. A thesis submitted in conformity with the requirements for the degree of Doctor of Philosophy, University of Toronto, 2011. 232 p.
16. Riley-Smith J. The Feudal Nobility and the Kingdom of Jerusalem, (1174-1277). London: Macmillan, 1973. 341 p.
