VAK Russia 5.1.1
VAK Russia 5.1.2
VAK Russia 5.1.3
VAK Russia 5.1.4
VAK Russia 5.1.5
CSCSTI 10.07
Russian Library and Bibliographic Classification 60
The article examines one of the most pressing issues of the modern legal system — guaranteeing the independence of the judiciary. The author argues that this problem is dialectical in nature: on the one hand, autonomy of the courts from the executive branch is essential, and on the other, their functional interaction for the effective administration of justice is inevitable. Based on a historical and legal analysis covering the period from the 9th to the late 19th century, the paper identifies three key stages in the evolution of the relationship between judicial and administrative-police bodies in Russia. The transformation from a complete fusion of powers in the Old Russian state to the formation of specialized administrative-judicial institutions in the Muscovite period, and finally, to the attempts to create an independent judicial system during the reforms of Peter I and Catherine II, is traced. Particular attention is paid to the Judicial Reform of 1864 as a radical attempt to separate the court from the administration, as well as the subsequent partial restoration of the old orders. The author concludes that the historically established model of strong executive influence on the judicial process continues to shape public stereotypes and necessitates a balanced, gradual reform of this sphere.
judicial independence, judicial system, executive branch, law enforcement agencies, historical and legal analysis, evolution of legal proceedings, Judicial Reform of 1864, separation of powers, Russia, judiciary
Одной из ключевых болевых точек современного судоустройства остается вопрос гарантирования независимости судебной системы. Прежде всего эта независимость должна проявляться в автономии от административного аппарата, однако не менее значимой задачей становится освобождение судов от влияния и давления частных финансовых и криминальных структур.
Актуальность независимости судебных органов именно от исполнительной власти обусловлена тем, что через суды осуществляется реализация фундаментального принципа правового государства — подчинение государственных институтов закону. Таким образом, судебная система выступает последним рубежом против бюрократического произвола, инструментом защиты верховенства закона и неприкосновенности базовых прав и свобод личности.
Гарантией такой независимости традиционно служит институциональное отделение судебных органов от административных учреждений, четкое разделение их компетенций и функций, установление жестких юридических рамок реализации властных полномочий.
На сегодняшний день считается вполне естественным законодательно закрепить не только функциональное различие административных и судебных структур, но также обеспечить максимальную самостоятельность целей и направлений их работы.
Однако важно понимать, что полная автономизация работы данных структур друг от друга столь же нежелательна, сколь и совмещение их полномочий. И судебная система, и административный аппарат являются элементами единой системы государственного управления, имеющими общую цель — достижение государственных и социальных задач, таких как защита законных прав и свобод граждан от криминальных угроз.
Самостоятельно ни суды, ни администрация решить такую масштабную задачу не способны, следовательно, взаимодействие и сотрудничество между ними неизбежны. Между совершением преступления и началом судебного процесса существует значительная роль административных и полицейских служб, которые обеспечивают сбор доказательств и подготовку материалов дела. Полиция постоянно взаимодействует с обществом, оперативно реагируя на правонарушения, обеспечивая таким образом выполнение судами своей функции отправления правосудия. Эффективность и законность действий полиции существенно влияют на качество осуществления правосудия, способствуя реализации важнейшего принципа неотвратимости наказания, являющегося необходимым условием борьбы с преступностью.
Исходя из вышесказанного, вопрос независимости судов от административного аппарата в процессе судопроизводства приобретает иной смысл — речь идет скорее о согласовании их компетенций и взаимодействии, обеспечивающих стабильность функционирования правовой системы при безусловном соблюдении судебно-процессуальной самостоятельности. Для решения данной проблемы целесообразно придерживаться следующих подходов: исключить любые формы зависимости судейского корпуса от исполнительных органов власти; предусмотреть обязательное участие администрации и правоохранительных органов в уголовном судопроизводстве (в рамках обеспечения расследования) [7]; обеспечить оптимальное распределение функций между судебными органами и администрацией, соответствующее требованиям эффективного правосудия.
Историко-правовое исследования комплекса проблем связанных с участием административно-правовых органов в осуществлении справедливого разрешения правовых конфликтов, несомненно, помогло бы более продуманному и удачному разрешению ряда принципиальных вопросов о разграничении предметов ведения, функций и полномочий в российском судопроизводстве между органами дознания, следствия, прокуратуры и судов.
История взаимоотношений, а в определенном смысле, и "субординация" Суда и Администрации в сфере отправления правосудия весьма актуальна сегодня. Представляется, что до сих пор в научной юридической литературе эта проблема исследовалась недостаточно и в большей степени с общетеоретических позиций.
Административно-полицейские структуры участвуют в судебной деятельности уже много веков. Так было и в России, и в большинстве других стран: на протяжении всего исторического периода эти органы играли важную роль в урегулировании правовых конфликтов различного характера, включая уголовные дела и административные правонарушения. В ходе исторического развития существенно менялись значимость и функции административных органов в рамках судебного процесса. Если ранее, начиная с X и вплоть до XVII века, судебные дела решались непосредственно административным аппаратом, то уже ко второй половине XIX столетия их участие свелось лишь к формальному осуществлению следственных действий. Подобная динамика обусловлена воздействием множества объективных обстоятельств и субъективных аспектов, изучение и систематизация которых представляется весьма важным как с научной точки зрения, так и в практическом применении.
С момента становления российской государственности до начала XX века можно говорить о трех основных этапах отличающихся друг от друга принципами взаимодействия административно-полицейской и судебной власти и отражающих многовековой процесс перехода от верховенства административно-полицейских органов к верховенству судебных в системе российского судопроизводства.
Первый этап можно обозначить как период всеобщего административно-судебного устройства. Начало данного периода приходится, согласно нашей точке зрения, на возникновение Древнерусского государства (IX-X века) [1, c. 17–29]. Конец этапа ознаменован появлением первых специализированных ведомств (XVI век), включая сферу судебного производства.
На протяжении этой эпохи судебное производство выступает всего лишь одной из обязанностей общих административных структур. Ранняя форма организации государства еще не знала разделения госаппарата и правовых норм по отраслям деятельности. Исполнение административной и судебной функции возлагалось на одни и те же субъекты власти. Преступление воспринималось исключительно как личное оскорбление («обида»), выражающееся в нанесении ущерба имуществу, здоровью либо чести частного лица. Нарушение еще не имело публично-правового значения, поэтому привлечение виновника к ответственности зависело от инициативы пострадавшей стороны и её ближайших родичей. Сам судебный процесс, который проводился общими административными структурами, выступал скорее способом обеспечения общественного порядка через посредничество государства в спорах равноправных субъектов в рамках состязательного процесса. Государство практически не участвовало активно в расследовании преступлений и сборе доказательств, применяя судебную систему главным образом для восстановления справедливости и пополнения бюджета путем штрафов.
Согласно нормам «Русской правды», отправление суда осуществлялось князем (при рассмотрении наиболее важных дел иногда совместно с народным собранием – вече) и местными администраторами: посадниками в городских центрах и волостелями в сельских районах.
Законодательный акт упоминает вспомогательные должности служителей суда: мечников и детишек (исполнители решений суда), вирников (взимателей штрафов и сборов с народа), отроков и метельников (собирателей судебных пошлин). Но данные должностные лица ещё не являлись специализированными судебными учреждениями, выполняющими функции судебной власти, они были лишь исполнителями распоряжений административных структур [3, c. 44–54].
Помимо обычного гражданского суда также функционировал церковный суд, осуществляемый духовными властями: митрополитом, епископами, настоятелями монастырей по вопросам относящимся к юрисдикции церкви (преимущественно семейные дела).
Второй этап эволюции роли административно-полицейских органов в судебном процессе является этапом формирования специализированных административно-судебных учреждений. Она начинается с появлением профильных ведомств, которым поручается противодействие преступлениям и осуществление правосудия (середина XV—XVI веков), а заканчивается первыми инициативами Петра I создать обособленные судебные структуры, отделённые от административной системы.
Тем не менее, на данном этапе самостоятельных судов ещё не существовало, судебная деятельность оставалась прерогативой административного аппарата. Усложняющийся характер общественно-политических процессов и новых исторических условий потребовал иной формы взаимодействия управленческих органов с системой судопроизводства [5].
Эта фаза совпадает с процессом складывания и укрепления общероссийской государственности Москвы. Политический курс московских правителей, направленный на укрепление своего влияния, демонстрацию силы и абсолютизма, обусловил необходимость введения новых правовых норм на всей территории формирующегося централизованного московского государства. Нарушение теперь перестаёт трактоваться исключительно как нарушение личных интересов гражданина, приобретая публично-правовую окраску.
Происходит постепенный отказ от традиционных состязательных методов судебного разбирательства и внедрение элементов инквизиционной системы расследования. Изначально эта новая форма применялась ограниченно, главным образом по серьезным государственным преступлениям или другим особо опасным деяниям. Например, Судебник 1497 года впервые выделяет категорию «лихих дел», охватывающую наиболее опасные правонарушения вроде кражи («татьбы»), грабежа («разбоя»), измены («крамолы») и поджога. Для расследований таких преступлений вводились специальные процедуры розыска («повального обыска») и обвинения («облихование»).
Основные признаки данного этапа развития судебной системы зафиксированы в сохранившихся исторических источниках права той эпохи: уставных грамотах местного самоуправления (например, Двинской 1397 г., Белозерской 1488 г.), Судебниках 1497 и 1550 годов, Белозерской губной грамоте 1539 г., Медынском губном наказе 1555 г., Разбойном приказе 1555—1556 гг. и Соборном Уложении 1649 года.
Эти памятники подтверждают увеличение числа преступлений, подлежащих разбирательству именно через процедуру розыска, а также отражают стремление власти перестроить государственный аппарат таким образом, чтобы эффективнее бороться с преступностью.
Можно с достаточно высокой вероятностью утверждать, что современные российские правоохранительные структуры ведут свое происхождение непосредственно от этой системы розыска. Ведь именно потребность государства активно противодействовать преступности вызвала необходимость формирования специализированных учреждений для следствия и дознания.
Основными чертами данной исторической стадии являются значительные преобразования управленческой системы как в центральных органах власти, так и на местах.
Прежде всего, московские князья начали понимать недостатки существовавшей ранее системы кормления, основанной на предоставлении местных правителей кормилицами, получающими доход от населения региона. Понимая эту проблему, власти предприняли ряд мер: ввели строгие правила распределения кормлений, создали институт судебных представителей ("судных мужей") и назначаемых выборных судей, контролировавших местные суды. Со временем власть стала отправлять специально уполномоченных чиновников («обыщиков») на территории для расследования преступлений и осуществления правосудия, эта практика сохранялась почти неизменной до начала XVIII века. Впоследствии ограничения на получение доходов через кормления привели к полному отказу от данной практики и замене прежних судебных структур новыми органами – губными учреждениями, занимающимися расследованием и судом по серьезным уголовным делам, и земскими судами, состоявшими из выбранных старост, рассматривающих мелкие правонарушения и гражданско-правовые дела. Историк Василий Осипович Ключевский писал, что создание губных учреждений стало результатом роста осознания государством важности наказания преступников как общего блага и потребности формирования специализированных институтов власти.
Кроме того, формировалась центральная структура управления, включавшая специализированные государственные ведомства – приказы, обладающие правом вести судебные процессы внутри сферы своей ответственности. Важнейшей особенностью было появление специальных приказов судебного направления, выполнявших также полицейские функции: Земского приказа, ведающего делами сельских жителей, Разбойного приказа, отвечающего за борьбу с преступностью, Холопьего приказа, заведовавшего зависимым населением, и некоторых других. Эти приказы осуществляли как надзор за задержанием подозреваемых и организацией процесса, так и исполняли роль апелляционной инстанции по решениям низовых губных и земских судов.
Среди всех административных учреждений особенно стоит выделить Разбойный приказ, который возник путем объединения Думского комитета по разбойным делам и Разбойной избы.
Разбойный приказ занимался делами, направленными на ликвидацию разбоев, осуществлял уголовное правосудие, контролировал деятельность тюрем и формирование выборных губернских властей. Приказ выступал в качестве апелляционной инстанции при рассмотрении преступлений против собственности («разбой») и краж («татины дела»), охватывая всю территорию государства кроме Москвы и Московской области, где аналогичные функции выполнял Земский приказ начиная с XVI столетия. Помимо этого, Разбойный приказ утверждал решения местных органов самоуправления (губных учреждений) [1, c. 46–47].
Таким образом, от периода складывания и усиления Московского централизованного государства вплоть до начала XIII века наблюдается постепенное образование специальных ведомств административной власти, занимающихся рассмотрением отдельных категорий судебных дел. Полномочия общих административных органов в сфере юстиции заметно уменьшаются. В XVII столетии запрещено было подавать жалобы непосредственно царю, он вершил суд лишь над людьми, обладающими особыми правами и привилегиями. Функции высшей судебной власти частично переходят к Боярской Думе, точнее, специально образованной при ней Комиссии по судебным вопросам — Расправной палате. Постепенно судебная власть концентрируется как на местном уровне (через губные органы и следователей), так и на центральном уровне (судебно-полицейскими приказами и Палатой суда). Подсудность этих структур зависит теперь не только от характера правонарушения, но также и от принадлежности подсудимого лица определенному ведомству.
Тем не менее судебные процедуры остаются прерогативой исключительно административно-полицейских учреждений, отдельные суды с самостоятельной юрисдикцией отсутствуют. Подобная система сохранялась практически неизменной до начала XIII века.
Реформы Петра Великого знаменуют начало тертьего этапа в истории русского судопроизводства, меняющего роль и методы деятельности правоохранительных органов. Этот этап продолжается до масштабной Судебной реформы 1864 года и условно именуется временем возникновения и эволюции внеадминистративной судебной системы в России.
Ключевым событием данного этапа стало обособление управленческой и судебной деятельности государства. Впервые в истории России появляются специализированные судебные структуры, занимающиеся лишь разрешением юридических конфликтов. Несмотря на это, нельзя утверждать, что Пётр I разделял концепцию раздельности ветвей власти. Попытка отделить судебную систему от исполнительной оказалась неудачной. Но всё-таки первый шаг в данном направлении был предпринят, влияние административного аппарата на отправление правосудия уменьшилось, хотя судебная система оставалась под строгим административным контролем.
Указ от 24 апреля 1713 года учредил должности ландрихтеров, находящихся в подчинении губернаторского управления и ландратских коллегий. Позже, в 1718 году, вводится пост обер-ландрихтера, которому стали подчиняться остальные ландрихтеры. В дальнейшем, уже в 1719 году, они уступили место надворным судам, управляемым юстиц-коллегией. Впрочем, административный аппарат продолжал контролировать судебное дело: губернаторы имели решающую позицию относительно решений судов, руководили деятельностью последних и осуществляли надзор за наказаниями. Полностью функционировали надворные суды лишь в восьми крупных городах, несмотря на планы введения такой практики повсеместно. Городскими делами занимались магистры. Апелляция рассматривалась коллегиями, высшей инстанцией выступал Сенат.
Но данные преобразования оказались временными и поверхностными. Неудача реформ объяснялась попыткой соединить две противоположные тенденции: формирование независимой судебной ветви и стремление сохранить доминирование администрации. После появления новых судов сразу возникли споры о полномочиях между судом и администрацией. Административная власть, будучи превалирующей, препятствовала принятию самостоятельного судебного решения без её санкции. Другие административные подразделения также вмешивались в работу судов. Разразившийся хаос привел к свертыванию реформаторских усилий Петра и возвращению контроля за отправлением правосудия исполнительному аппарату.
Смертью Петра завершилась первая волна разделения судебных и административных полномочий. Уже в 1727 году ликвидируются надворные суды, судебные полномочия возвращаются к губернаторам и воеводам. Управление правосудием сосредотачивается в губернских, провинциальных и воеводских канцеляриях, а в городах — в магистратах и ратушах, зависимых от руководства губернаторами и воеводами. Согласно указу 1728 года, воеводы получали право решать гражданские и уголовные дела без каких-либо ограничений.
Идея формирования отдельной от администрирования судебной системы реализовалась лишь при Екатерине II. Указом о губерниях 1775 года она ввела для разных слоев населения отдельные виды судов: для дворян — уездные и верхние земские суды, для горожан — городские магистраты, для свободного крестьянства — нижнюю и верхнюю расправы. Обжалование вердиктов было возможно в палатах гражданского и уголовного суда. Были созданы ещё совестные суды, управы благочиния и особые столичные надворные суды. Любые вынесенные приговором смертные казнь или лишение всех прав подлежали утверждению генерал-губернатором до исполнения. Реформа Екатерины отличилась созданием отдельных структур для рассмотрения гражданских и уголовных дел, отделением предварительного следствия от судебного процесса, переданного полиции, введением элементов сословного выбора судей и сохранением трёхступенчатой судебной иерархии.
С момента начала XVIII столетия вплоть до второй половины XIX века в России сложилась система относительно автономных судебных учреждений, функционирующих отдельно от администрации. Хотя административные структуры утратили право самостоятельно принимать судебные решения, они сохраняли значительное влияние на процессы рассмотрения дел, особенно уголовных. Полиция продолжала заниматься предварительным следствием, розыском подозреваемых, формальным производством дел и исполнением решений суда. Примечательным было сохранение инквизиционного процесса, который исключал публичное судебное разбирательство, и вынесение вердиктов основывалось исключительно на протоколах, подготовленных судом, вследствие чего само предварительное следствие оказывало решающее воздействие на исход дела [].
Во второй половине XIX века страна пережила масштабные социальные преобразования, включая важнейшие изменения в судебной системе, начавшиеся в 1864 году. Эта реформа получила название наиболее радикальной и прогрессивной. Она привела к коренному перелому в организации российского судопроизводства, значительно ограничивая роль административных структур в судебном процессе. Важнейшей чертой реформы стал переход власти над судебными процедурами от полиции к суду, который теперь контролировал все шаги полицейских действий [6].
После реформы полномочия административных ведомств существенно сократились: губернаторы потеряли возможность утверждать судебные постановления, предварительные расследования стали проводить специально назначенные судьи, мелкие правонарушения рассматривались мировыми судьями, а исполнение наказаний вышло из-под прямого управления полиции. Основные обязанности полиции свелись к первоначальному расследованию уголовных дел и исполнению указаний судей и прокуроров [4, c. 27–39].
При этом любые распоряжения полиции могли отменяться судами, обеспечивая эффективный надзор за деятельностью правоохранительных органов. Принятие судебных законов 20 ноября 1864 года юридически оформило независимость судебной власти от исполнительной, создав практически безупречную модель разделения властей. Законодательно утвердился институт несменяемости судей, высокие профессиональные требования к претендентам на эти должности, закреплялась процедура назначения судьей высшими государственными инстанциями.
Тем не менее уже к концу XIX века началась частичная реставрация прежних порядков, вызванная недостаточной эффективностью новых подходов. Одной из ключевых причин возвращения к старому стало излишнее отстранение суда от деятельности исполнительной власти, игнорировавшее многолетние традиции зависимости суда от полиции. Постепенно восстанавливалась зависимость судебных процессов от административных структур, снижался уровень профессионализма сотрудников юстиции, ухудшилась раскрываемость преступлений. Это привело к ряду мер по усилению роли полиции в делах правосудия [2; 8; 9, c. 20–60], отмене принципа несменяемости некоторых должностных лиц, передаче функций мировых судей полиции и другим изменениям.
Следовательно, российские суды долгое время либо непосредственно подчинялись, либо испытывали сильное давление со стороны администрации, что способствовало формированию общественного мнения о неразделимости или главенстве исполнительной власти над судебной. Этот стереотип сохраняется и сегодня, затрудняя внедрение демократических стандартов судопроизводства и подчеркивая необходимость длительного периода реформ и продуманности каждого шага при изменении взаимоотношений судебной и правоохранительной сфер.
1. Istoriya gosudarstvennogo upravleniya v Rossii : uchebnoe posobie / A. I. Klimenko, N. V. Mihaylova, A. E. Epifanov [i dr.]. – Tret'e izdanie, pererabotannoe i dopolnennoe. – Moskva : Yuniti-Dana, 2025. – 223 s.
2. Istoriya organov vnutrennih del dorevolyucionnoy Rossii / Yu. A. Artamonov, A. E. Epifanov, I. A. Kalinichenko [i dr.]. – Tret'e izdanie, pe-rerabotannoe i dopolnennoe. – Moskva : Yuniti-Dana, 2025. – 351 s.
3. Istoriya otechestvennogo gosudarstva i prava : uchebnik dlya studentov vuzov, obuchayuschihsya po napravleniyu podgotovki «Yurisprudenciya» / N. V. Mihaylova, A. I. Klimenko, D. A. Pashencev [i dr.]. – Pyatoe izdanie, pere-rabotannoe i dopolnennoe. – Moskva : Yuniti-Dana, 2025. – 479 s.
4. Istoriya rossiyskoy prokuratury: ucheb. posobie dlya stu-dentov vu-zov, obuchayuschihsya po napravleniyu podgotovki «Yurisprudenciya» / pod red. N.D. Eriashvili. — M.: YuNITI-DANA, 2025. – 127 c.
5. Mamontov, A. G. Administrativno-politicheskiy faktor v sisteme pravosudiya / A. G. Mamontov // Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Ros-sii. – 2011. – № 12. – S. 120-126.
6. Mamontov, A. G. Stanovlenie instituta predvaritel'nogo sledstviya v ramkah sudebnoy reformy 1864 g. : monografiya / A. G. Mamontov. – Moskva : Moskovskiy universitet Ministerstva vnutrennih del Rossiyskoy Federa-cii im. V.Ya. Kikotya, 2005. – 239 s.
7. Mamontov, A. G. Sudebnyy sledovatel' v istorii rossiyskogo sudo-proizvodstva / A. G. Mamontov. – Moskva : Moskovskiy universitet Mini-sterstva vnutrennih del Rossiyskoy Federacii im. V.Ya. Kikotya, 2003. – 101 s.
8. Sitnikov, K. A. Institut uezdnoy policeyskoy strazhi Rossiyskoy imperii v 1903-1917 gg. (na primere Voronezhskoy gubernii): istoriko-pravovoe issledovanie : dis. … kand. yurid. nauk / K. A. Sitnikov. – Voro-nezh, 2023. – 296 s.
9. Sitnikov, K. A. Uezdnaya policeyskaya strazha Rossiyskoy imperii v 1903-1917 gg. (na primere Voronezhskoy gubernii) / K. A. Sitnikov. – Moskva : Prospekt, 2024. – 288 s.
